Когда время подходило к одиннадцати, мать Стэнли внезаппо выскочила из-за стола. Анна как раз рассказывала Дорис, что на Рождество в польском доме должно быть двенадцать блюд, по числу апостолов. В неурожайные годы и во время войны за отдельные «блюда» считали воду и соль. Дорис начала что-то спрашивать, но Анна не разобрала вопроса: рядом с ней вдруг сел Эндрю Бредфорд. Тогда Анна встала, взяла в прихожей сумочку и отправилась в туалет. Там она подкрасила губы, поправила прическу, сбрызнула духами плечи и запястья. Вздохнула. Она чувствовала возбуждение, настолько интимное, что не хотела признавтаься в этом никому, даже Дорис. То же самое она почувствовала, когда Эндрю позвонил ей и извинился. Тогда она нарочно, чтобы насолить ему, притворилась, что ждет звонка от Стэнли. А после того как он бросил трубку, упала спиной на кровать, развела ноги, послюнявила пальцы и засунула их в себя...

Когда Анна вернулась в гостиную, все уже стояли под елкой.

— Мы ждем тебя, Анна! — воскликнул Стэнли. — Пришло время подарков.

Она тоже приготовила для всех подарки. Стэнли получил от нее альбом с репродукциями картин и гравюр Дюрера. Дорис обрадовалась пластинке со скрипичными концертами Паганини, а родителям Стэнли она вручила настенный календарь на Новый 1946 год, на страницы которого приклеила фотографии Стэнли. Две кельнские, остальные — нью-йоркские. Эндрю Бредфорда Анна тоже не забыла. Она предполагала, что он может здесь появиться, и в фирменный конверт с эмблемой Принстонского университета положила фото Эйнштейна. То, что не отдала редакции «Таймс». На этом фото Эйнштейн улыбался ей, высунув язык. И подписала: «© Анна Марта Бляйбтрой доктору Эндрю Бредфорду. Не все права защищены».

В тот рождественский вечер она старалась не оставаться с ним наедине. Было уже совсем поздно, когда Анна мыла на кухне посуду. Родители Стэнли уже легли. В квартире звучала музыка Рахманинова. Дорис и Стэнли, обнявшись, сидели на диване в гостиной.

— Я приехал сюда из-за вас, — услышала Анна голос Эндрю.

Он неслышно подошел сзади и встал так близко, что она чувствовала тепло его тела. Анна мыла тарелку, и от неожиданности выронила ее в тазик с чистой посудой. Тарелка с грохотом разбилась. Дорис крикнула из гостиной:

— Это на счастье!

Анна повернулась к Эндрю и сказала:

— Интересно! А я-то думала, вы приехали проведать мать. Не отца, это точно, я успела заметить. Ваша мать сидела на скамейке возле дома и вглядывалась в каждый проезжавший автомобиль. Она была счастлива, когда приехал Стэнли. Но обрадовалась бы еще больше, если бы первым приехали вы. А вы появились только после того, как мы поделились облатками, хотя прекрасно знаете, как важен этот ритуал для вашей мамы. К тому же вас сюда привезли. Вы опоздали, чертовски опоздали. И даже не пытались оправдаться. Вы вошли в комнату как тот, перед кем должно раздвинуть свои воды Красное море. Получилось не по-праздничному, господин Бредфорд. А теперь можете ехать домой. Бедный водитель, что сидит в машине, наверняка обрадуется. Не могу понять, как вы могли оставить его в такой вечер одного. Не понимаю...