– Нет, мы познакомились в книжном магазине, – машинально ответил Олег.

– О, Маша так любила книги, – вздохнула та. – Жить без них не могла. Знаете, она ведь из совсем простой семьи. У нее родители – рабочие. Я их знала когда-то. Чтением у нее дома не интересовались, зато дочкой гордились – окончила институт, работает в таком месте… А вот сын за человека ее не считал. А я ведь его помню совсем мальчишкой, тоже рос среди книг… Вечно упрекал мать, что мало зарабатывает, что блата на этой работе никакого. И в кого он пошел?

Ирина Степановна вздохнула:

– А сейчас сидит за столом, как чужой. Пьет, закусывает, аппетит хороший… Хотел телевизор включить, спасибо, не дали. Скучно ему… Этот долго горевать не будет.

Женщина вдруг встрепенулась, оглянувшись на дверь:

– Легок на помине! Чего ему тут надо?

Олег краем глаза увидел входившего в комнату Валерия и отвернулся к окну. «Если он меня узнает, будет скандал! Ну не полезу же я под стол!»

Однако он тревожился напрасно. Валерий его не узнал. Он обменялся с кем-то из гостей несколькими фразами – говорили насчет машин, упоминали мраморную мастерскую. Речь шла о памятнике – и даже Олега, человека постороннего, задело, как спокойно и деловито обсуждал эту тему осиротевший сын. Ирина Степановна сидела как на иголках. Когда Валерий ушел, она немедленно встала:

– Ну, и я пойду. Что-то мне так тяжело… С Тамарой повидалась, и спасибо.

Через несколько минут к столу вернулась Тамара. Она уселась, дунула в сложенные ладони, будто отогревая их, и залпом опустошила рюмку водки. Лицо у нее было бледное, сердитое, нижняя губа слегка подергивалась, будто ее сводило судорогой.

– Я знала, что он дурак, но не думала, что такой, – вымолвила она наконец. – Ты представляешь – не желает со мной говорить! Я вхожу в комнату – он глаза отводит. Подхожу к нему – убегает. Он тут был? Я так и думала. Только на лестнице его и перехватила.

– Валерия?

Она кивнула:

– Ведет себя как школьник. Чего он боится? Или невеста попалась такая ревнивая? Просто идиотизм! Мы же давно развелись, пора успокоиться… – И, неожиданно сменив тему, Тамара сообщила: – Он мне сказал то же, что и тебе. Маша в тот вечер ушла из дома поздно, куда – не сказала. Только со мной такой номер не пройдет.

– Что вы… Ты имеешь в виду?

– Маша обязательно должна была что-то сказать перед уходом, – пояснила Тамара. Она говорила тихо, еле слышно, делая вид, что занята своей тарелкой. – Я ведь жила с ними и прекрасно знаю, как она себя вела. Правда, теперь многое могло измениться. Эта Лика… Да черт с ней.

Тамара сказала, что бывший супруг наотрез отрицал, будто его мать сообщила, куда идет. Дескать, просто хотела прогуляться, что тут такого? Она часто гуляла перед сном.

– Это верно, – заметила женщина. – Но не в такую пору и не в такую мерзкую погоду. Словом, они что-то скрывают. И он, и его невеста.

– И узнать невозможно?

Тамара пожала плечами и отодвинула тарелку:

– А как узнаешь? Ножом припугнуть, что ли? Не захотят – не скажут. Я думаю, этот вопрос им уже задавали десятки раз. И следователь, и ты. Это бесполезно. Кстати, тебя так и не вызывали?