Значительную часть богатств – наверное, третью часть от общего количества – Камчак приказал оставить тарианцам на восстановление города.

Оставаясь тем не менее настоящим тачаком, Камчак не мог проявить подобное же благородство по отношению к женщинам города и пять тысяч наиболее красивых тарианок были заклеймены и переданы командирам тачакских сотен, чтобы те распределили их между воинами, проявившими в сражении храбрость. Остальным женщинам позволили остаться в городе или покинуть его стены. Кроме свободных женщин, в руки тачаков попали, конечно, и многочисленные рабыни, также переданные впоследствии для решения их судьбы тачакским командирам. Интересно отметить, что наиболее красивые рабыни были обнаружены в Садах Наслаждения Сафрара. Оказавшихся среди них невольниц из народов фургонов отпустили, конечно, на свободу.

На прощальном торжественном пиру, проводимом во дворце Фаниуса Турмуса, Камчак восседал на троне тарианского убара с небрежно наброшенной на плечо поверх традиционного кожаного тачакского одеяния алой мантией Турмуса. Он уже не сидел с мрачным выражением лица, погруженный в невеселые думы, а выполнял свои обязанности с видом радушного хозяина, охотно поддерживая разговоры присутствующих и частенько отвлекаясь, чтобы приложиться к стоящему возле него кубку с вином или бросить кусок мяса своей привязанной у трона каийле. Здесь же, у трона высилась целая гора драгоценностей и как часть захваченных трофеев стояли на коленях несколько самых красивых тарианских девушек, обнаженных и закованных в цепи, а по правую руку тачакского убара стояла на коленях Африз, освобожденная от цепей и одетая в кожаную тунику кейджеры.

Наступило время торжества, и возле трона выстроились командиры тачаков и некоторые из наиболее храбрых воинов, многие из которых были со своими женщинами. Рядом со мной стояла Элизабет Кардуэл, одетая не так, как тачакская кейджера, хотя и была в ошейнике, а в короткую тунику свободной женщины-кочевницы. Таким же образом была одета и стоящая слева от Гарольда Херена: она была единственной из девушек народов фургонов, не получившей в этот день освобождения от рабства. Лишь она продолжала оставаться невольницей и останется ею до тех пор, пока освободить её не пожелает её хозяин Гарольд.

– Мне больше нравится видеть её в ошейнике, – однажды заметил он, наблюдая как она по его приказу готовит пищу для нас с Камчаком и стоящих рядом на коленях Африз и Элизабет, или Веллы, как я иногда её называл. Однако тон, которым он это сказал, наводил на мысль о том, что гордая Херена сама вовсе не прочь оставаться его рабыней! Одного за другим к трону Камчака подводили ещё недавно могущественных людей Тарии, закованных теперь в цепи и одетых в короткие туники рабов.

– Ваше имущество и женщины принадлежат теперь мне, – обратился к ним Камчак. – Значит, кто является хозяином Тарии?

– Камчак, – отвечал по очереди каждый из пленников.

– Пала Тария? – спросил Камчак.

– Пала, – отвечали они, низко опустив голову. К трону Камчака подвели Фаниуса Турмуса и Камраса и поставили их перед ним на колени.