Маша якобы не слышит, старается как можно быстрее пройти мимо. Я, однажды услышав такое обсуждение, подошла и высказала свои соображения о мужских достоинствах десятиклассников. Больше меня не обсуждали.

Я прислушалась. Обсуждали не меня. Обычный деловой разговор, и я вдруг поняла, что школьные правила здесь не подходят и вряд ли пригодятся. В тех правилах было записано, что я — учитель, и они обязаны мне подчиняться, они могут взбунтоваться и объявить мне бойкот, но не сразу. Но здесь, вероятнее всего, бойкот будет объявлен уже через несколько минут.

В кабинет входили члены совета директоров, молодые мужчины до или слегка за тридцать. И никто не замечал меня. И даже те, кому я была представлена Гузманом в институте Склифосовского, меня тоже не видели. Только женщина, юрист компании, как и в прошлый раз, глянула на мои ноги, но на этот раз на мне были приличные лаковые лодочки, а не стоптанные босоножки. Но с туфлями юристки — летними, открытыми, на удобном широком каблучке, очень модными в этом сезоне — мои лодочки тягаться не могли.

Директора, рассевшись по своим местам, открывали папки из мягкой кожи. Персональные папки с вытисненными золотом фамилиями. Ничего, я себе тоже закажу такую!

Наверное, мне надо уже садиться в кресло и, как мы договорились, Семен Петрович представит меня совету директоров. Но я вдруг испугалась. Для этого надо было оторваться от стены, сделать несколько шагов и сразу оказаться, что называется, в центре внимания.

И тут старик наконец отошел от заместителя, сел в мое кресло, чертыхнулся: кресло оказалось слишком высоко поднятым для него, и начал:

— Здравствуйте, товарищи… извиняюсь, господа! Ситуацию с Большим Иваном вы знаете…

И сразу наступила тишина.

— В общем, Иван выпал из тележки и, возможно, надолго… ну, предположительно месяца на три. Вчера состоялось экстренное собрание акционеров. Были и особые мнения, но большинством голосов исполняющим… исполняющей, — поправился он, — обязанности президента компании и председателя совета директоров назначена Бурцева Вера Ивановна — дочь Ивана Кирилловича. Вера, занимай место.

Я надеялась, что старик останется, но он тут же вышел из кабинета. Я знала, что сейчас все рассматривают меня. Они ждут, с чего же я начну. Тогда подождите. Я выдержу паузу, и, если мне повезет, они начнут первыми, отвечать всегда легче. Я вынула из своей пластиковой папки чистый лист бумаги и начала писать:

И отметила, что выбрала слова из морской песни: я ведь находилась в морской компании… Молчание затягивалось. Здесь нельзя перебирать, еще несколько секунд — и начнется шум, смешки, комментарии.

— Александр Петрович, — сказала я как бы между прочим заместителю, — ваше слово.

Я даже не посмотрела в его сторону.

— Совет ведет президент или исполняющий его обязанности, — ответил заместитель. И улыбнулся.

— Я прошу вас провести совет. Я еще не знаю всех правил и могу ошибиться.

Я просила помощи, и нормальный мужчина не должен был отказать.

— Если вы ошибетесь, мы вас поправим. — И заместитель снова улыбнулся. Ну что же, попробую переломить. Я тоже улыбнулась.