– Забудь. – Прикрыл я веки. – Эти сорок тонн тебе будут гонораром за месяц службы в гусарах. Можешь сказать так своей Дейю.

Брови Пашки поднялись, а сам он удивленно посмотрел на меня.

– Это не слишком много?

– Но ты согласен?

– Я? Ну конечно! – Воскликнул Паша, чуть приподнявшись на кресле.

А затем покосился на подходящего Артема, придерживающего три стакана с водой.

– Отлично, вольноопределяющийся Борецкий!

Встав, я взял стакан себе. Жестом показал встать княжичам и проследил, чтобы у каждого было, что выпить. Потребовал тишины и поднял пластиковый стаканчик, как для тоста.

– Тут был задан вопрос. Не слишком ли это много – платить сорок тонн золота за месяц службы. – Обвел я товарищей взглядом. – Не стоит удивляться. Ведь я потребую службу, равную этим сорока тоннам. Виват, гусары! – И опрокинул воду в себя.

– Что, вот так – не чокаясь? – робко спросил Паша.

– Мы приехали спасать его детей, – напомнил Артем, залпом выдувая свою порцию и мощно прокачивая воздух через ноздри – будто в стакане была жидкость куда крепче.

– Я думал – шутка… У него же нет детей…

– И не будет, если Нику убьют. – сухо произнес Шуйский.

А я пытался разглядеть через матовые экраны, разделяющие секции вип-залов, небо и взлетку. В голове звенело на высокой ноте, а пальцы комкали пластик.

– Господа? – Сбил момент серьезности деликатный голос кого-то из персонала.

– Да? – Обернулся я к мужчине в форме охраны, стоящего на пороге.

– Тут какой-то юноша рвется к вам. Говорит, у него назначена встреча на полдень.

– Впустите, – недоуменно переглянувшись, пожал я плечами.

В зал вошел парень лет двадцати трех, в дешевом, но опрятном костюме, с пластиковой папкой в руках, прижатой к груди.

– Здравствуйте, – неуверенно улыбнулся он. – Это я, насчет телевидения и цифрового интернета! Вы велели мне взять отпуск за свой счет и быть здесь. Ах, вот, – спохватился он, раскрывая папку и показывая бумаги. – Тут, на всякий случай, наши тарифы и условия подключения.

Вот блин! Я вздохнул, вспомнив тот случайный разговор. А затем присмотрелся к юноше. Подтянут, пусть хоть чуть-чуть и сутулится. Одежда опрятная, речь приятная.

– Ты думаешь о том же, что и я? – Задумчиво покосился я на Артема.

– Пожрать бы, – согласно кивнул он.

– Да нет же, – отмахнулся от Шуйского и в несколько шагов достиг паренька. – Как зовут?

– Михаил Андреевич Ломов. – Опасливо смотрел он на меня.

– Разрешите представиться, корнет Самойлов. И мои друзья – княжич Борецкий Павел и княжич Шуйский Артем.

– О-очень приятно, – заробел тот.

– А что, Михаил Андреевич, – приобнял я его, – Не желаете ли вы сменить скучную и опостылевшую профессию, на почетную службу в гусарском полку? Месяц службы, а далее – как понравится.

– Н-ну… А какие условия? – осторожно уточнил Ломов.

– Любые, – поставив перед собой, по-отечески положил я руки ему на плечи. – Платой за абсолютную верность.

– А можно подумать? – робко уточнил юноша.

– Нет.

– Тогда я согласен. – решительно выдохнул рядовой. – Вы знаете, уже опостылело! Все что угодно лучше, чем целый день сидеть и звонить!

– Похвально! Добро пожаловать в Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полк! – Похлопал я его по спине и встал рядом с друзьями.