- Здорово, - обрадовался Баринов. - Всю жизнь мечтал там побывать. Юлька, садись. Уже к вас собрался - вижу, Юлька из конной секции идет. Ужинала? - Нет. - А я еду уху хлебать - поехали со мной. Так вот и приехали. Витя (к официанту) сделай быстренько две ухи.
Савушкин, сидевший рядом с Бариновым, сказал полушепотом.
- Леша, она что у тебя одна по городу гуляет?
- Одна. Иногда с друзьями. А что?
- Не надо ей больше без охраны ходить. Даже в школу.
- Ты зря. Все знают, что она моя дочь. И в первую очередь знает Батька. Знает, что с ним случится, если...
- Все равно, поберегись. Если ты и, правда идешь со мной против Батьки...
- Давно решил.
- Вот и поберегись. Этот урод даже сам не представляет, до какой степени он непредсказуем.
Официанты принесли уху, одновременно поставив Баринову хрустальный графинчик с водкой, заранее зная о его привычках. Пошли тосты за встречу и совместную работу. Уха только-только была доедена, как подали главное украшение стола - широкий, деревянный поднос, на котором возвышалась груда раков, с зеленью и лимонами. Раки были громадны, иной безусловно одолел бы омара, встреться с ним в честном и открытом бою. Олег допивал уже третью кружку пива, пытался в полутьме на ощупь определить, где у рака шейка (попутно вспоминая, что у рака ищут не только шейку). Было на удивление хорошо: прохладный ветерок, звезды над головой, внизу огни Ирхайска, а вокруг полутьма и шутки коллег. Настроение не испортила даже необходимость подняться и произнести какой-то дурацкий тост, связанный с городом, из которого он недавно прибыл.
- Так ты из Питера? - обрадовался Баринов. - Пойдем-ка, покурим-ка, (верно, запомнил от секретарши, поклонницы Масяни).
Они отошли шага на три от стола, встав над обрывом - еще шаг и почти вертикальное путешествие в прохладную тьму.
- Как звать? Олег? Здорово, кореш такой был в классе, бандюком стал, убили. Олег, слушай, у вас там остался тот самый, проходняк, с канала Грибоедова, на Плеханова?
- Сохранился. Иногда пользуюсь.
- Ух ты, здорово. Я, как и Ванька, у вас учился, только он в Первом меде, а я - в Лесгафта, на легкой атлетики. Ты не удивляйся на мое брюхо, это оно у меня производственное. На "Зенит" ходишь? Ну хотя бы ходил? Молодцом! Слушай, у меня самое сильное впечатление, это когда он "Арарат" 6:2 сделал, а я ходил в 33-й сектор, самый хулиганский. Мы со стадиона уходили колонной и нас стали на Плеханова менты брать, причем так конкретно, просто на месте гасили, хоть и советские времена. Причем с двух сторон, с Невского и с Дзержинского, или как там у вас сейчас, с Гороховой. Я только потому и спасся, что ушел в тот проходняк. Потом через мост и до Садовой добежал, я так на стометровках не выкладывался. Слушай, сделаешь про меня репортах для своей питерской газеты, как мы тут пиво варим, не хуже вашей "Балтики"?
- Не волнуйся, будет и про тебя репортаж. Олег - лауреат "Золотого пера", так что распишет все в лучшем виде.
Это был Котелков, тоже покинувший стол. Рядом стоял Савушкин.
- Леша, на два слова, - сказал он.