– Вот поэтому, «Серж», я и говорил, что за такую информацию тебе простят все грехи, но сразу закопают просто за то, что ты об этом знаешь, – не переставая усмехаться, сказал я. «Серж» поднял на меня абсолютно круглые глаза.

– Только благодаря этим препаратам я с тобой сейчас разговариваю, ну и рукам врачей, которые тоже теперь в курсе. Сейчас подойдут все заинтересованные лица, и начнем вечер вопросов и ответов.

– Знаешь, командир, я ожидал всего чего угодно, но только не такого. Я был уверен, что ты разведчик-нелегал из другой страны, представляющий интересы богатых и влиятельных лиц. Просто с очень интересной подготовкой. Это все правда?

– Абсолютная. Такая же, как и то, что я лежу перед тобой и инструментами, которые я притащил оттуда, мне Генрих Карлович выковырял из спины пулю от «берданки». Вот такая вот связь времен. – Еще через полчаса вокруг меня сидели все заинтересованные лица, заинтересованные настолько, что дышали через раз.

– Меня зовут Виктор Егоров, моего друга Виталий Дашкевич. Двенадцатого июля две тысячи десятого года мы совершенно случайно обнаружили в Невельском районе Псковской области блиндаж, оставшийся с Великой Отечественной войны, и заночевали в нем, а наутро оказались здесь. В блиндаже оказалось достаточно большое количество оружия, боеприпасов, продуктов и снаряжения, но не было никакого объяснения произошедшему с нами. Десять дней мы прожили в блиндаже, но обратного перехода в наш мир не произошло. Оставив в блиндаже бо2льшую часть своих вещей, мы ушли оттуда. Оставаться в Псковской области было нельзя, так как мы прекрасно знали из истории, что уничтожение карателями мирного населения и партизанское движение в этих местах начнутся именно с лесных районов Псковской области и Белоруссии.

Двигаться по прифронтовой полосе, находясь непосредственно на линии противостояния двух огромных армий, – это такой извращенный способ самоубийства. В случае нашего выхода к любой из отступающих частей нас никто не стал бы слушать, а просто поставили бы к стенке – и все. Переходить линию фронта сразу после прохождения немцев – та же картина. Я линию фронта с некоторой вероятностью пройду, а Виталик однозначно нет. Поэтому мы приняли решение остаться за линией фронта, собрать отряд, передать бойцам навыки и знания, которые у меня есть, и начать свою войну.

Практически сразу мы встретили Веру, затем отбили группу пленных, еще через сутки уничтожили группу карателей в деревне и забрали из нее тех, кого каратели убили бы в первую очередь. О тотальном геноциде еврейского народа я знал из истории своей страны. Именно поэтому мы всегда забираем всех евреев, которые нам встречаются.

Наше базирование именно в Латвии не случайно. Партизанского движения здесь нет. Окруженцы, оставшиеся после боев, неорганизованны, воевать в окружении не умеют и в самое ближайшее время, вероятнее всего, будут уничтожены. То, чем я занимался в самые первые недели войны, это снабжение, в противном случае нас выгнал бы из леса элементарный голод. В то же время полицейских, националистов всех мастей, карателей и немцев из тыловых подразделений и различных гражданских организаций Германии здесь очень много.