Наташа смущенно уставилась на стойку.

— Ладно, — заступился за нее Макс, — не заставляй девушку краснеть.

— Ну, тогда я могу свою подругу позвать, — настаивала Юля. — Вон, темненькая, как она тебе, Макс?

— Юль, давай в другой день, — попросил мужчина. — Созвонимся?

Быстренько обменялись телефонами, и Юля исчезла вместе со своей компанией.

Хорошо еще, что в рабочий день посетителей чуть меньше! Иначе, вместо Наташи сейчас согласилась бы какая-нибудь другая — менее закомплексованная — девушка.

— Я тоже, наверно, пойду домой, — сказала Наташа, не поднимая на Максима взгляда.

— Оставайся до конца, я тебя отвезу, — предложил бармен весьма учтиво.

А Наташа только взвизгнула:

— Ты так легко идешь на половые контакты с едва знакомыми девчонками!

— А ты не слишком рано делаешь выводы? Я же еще не согласился!

— Если ты сразу не отказался, значит… — Наташа задержала дыхание, чтобы слезы, набравшиеся в глазах, не потекли по щекам.

— Не плач! — попросил Макс и, потянувшись через барную стойку, ласково погладил ее лицо ладонью. — Солнышко, не плачь! — поставив локти на стойку, наклонился, притянул Наташу к себе и чмокнул в щечку.

Наташа послушно кивнула. Только через боль понимаешь, какие чувства испытываешь…

— Значит так, — заявила девушка и принялась загибать пальцы, кивая в такт: — Я невкусно готовлю. Я почти никогда не убираю. Я вредная, истеричная особа. Я, скажем прямо, никудышная любовница. Не знаю, повезло тебе или нет, но я намерена быть твоей женой до конца своих дней!

Уставилась на него с такой угрозой во взгляде, что Макс не осмелился бы изменить ей, даже если б хотел. Макс только хихикнул игриво:

— Девушка, Вы всегда так прямолинейны?

— Нет, только когда дело касается Вас, Максим Викторович.

Когда бы и как бы они ни познакомились, это все равно было бы одинаково. Хоть он и уверяет, что не любит, когда девушки за ним бегают, но сам же провоцирует девушек, заставляя их унижаться.

Максим заглушил мотор в полной уверенности, что Наташа не выйдет из машины в ближайшие минут десять. Он был прав, и Наташа этого не скрывала.

— Давай целоваться! — предложила она фривольно и даже немного по-детски, от чего Максиму вдруг вспомнились ее школьные годы, когда она совершенно нелепо демонстрировала ему свои знаки внимания. Именно демонстрировала, а не оказывала.

Наташа не стала ждать ответа, просто притянула Максима к себе, не заботясь о том, насколько ему удобно висеть, схватившись за руль и стараясь не придавить девчонку.

Было четыре часа утра, и казалось, что небо уже светлеет. Во дворе Наташиной пятиэтажки было безнадежно пусто и беззвучно. Улица, словно вымершая, напоминала музейные залы после окончания работы — высокие железные фонари подсвечивали важнейшие детали вроде веток магнолии или деревянных скамеек, всеми покинутых. А двери подъезда точно музейный экспонат: лампочка над входом отчетливо привлекает внимание к гордой табличке «Подъезд 4». Автор, наверное.

Безмолвие с улицы навязчиво прокрадывалось в слегка приоткрытые стекла машины, убеждая не разговаривать и выключить музыку. Наташа так и сделала. Почему-то сейчас были безразличны Наташе даже их отношения с Максом, а важна была примитивная физиология. Нравится целоваться — и все. Потом поговорим. Потом познакомимся.