Потом отстали пашни. С ними остановились на месте и села. Ведь в селах живут крестьяне. Куда же им уйти от полей, на которых они взращивают хлеб!

Зеленые луга, где паслись коровы и лошади, нехотя свернули в сторону, уступая дорогу топким мшистым болотам.

А куда подевались леса? Еще недавно Нильс летел над такими густыми чащами, что за верхушками деревьев и земли не было видно.

Но сейчас деревья будто рассорились. Растут вразброд, каждое само по себе. Буков давно и в помине нет.

Вот и дуб остановился, точно задумался, — идти ли дальше.

— Шагай, шагай! — крикнул ему сверху Нильс. — Чего ты боишься?

Дуб качнулся вперед, опять задумался, да так и застыл на месте.

— Ну и стой себе, если ты такой упрямый! — рассердился Нильс. — Вон березки и сосны храбрее тебя!

Но березы и сосны тоже испугались севера. Они скрючились и пригнулись к самой земле, будто хотели спрятаться от холода.

А солнце катилось по небу и не уставало светить.

— Не понимаю, — сказал Мартин, — летим, летим, а вечер все никак не наступит. До чего же спать хочется!

— И мне спать хочется! — сказала Марта. — Глаза слипаются.

— Да и я бы не прочь вздремнуть, — сказал Нильс. — Смотри-смотри, Мартин, вон аисты на болоте спят. Тут, в Лапландии, все по-другому. Может, здесь вместо луны всю ночь солнце светит? Давай и мы привал устроим.

Так они и сделали.

На следующий день Нильс, Мартин и Марта увидели Серые скалы, возвышавшиеся над Круглым озером.

— Ура! — закричал Нильс. — Прилетели! Бросай якорь, Мартин!

Они опустились на берег, поросший густым камышом.

— Ну что, Мартин? Рад? — говорил Нильс. — Нравится тебе? Смотри, тут и трава не простая, а лапландская, и камыш, наверное, лапландский, и вода в озере лапландская!

— Да, да, все прямо замечательно, — говорил Мартин, а сам даже не глядел ни на что.

По правде сказать, его сейчас совсем не интересовало, лапландская тут трава или какая-нибудь другая.

Мартин был чем-то озабочен.

— Послушай, Нильс, — тихонько сказал он, — как же нам быть с Мартой? Акка Кебнекайсе, конечно, хорошая птица, но очень уж строгая. Ведь она может Марту и не принять в стаю.

— Принять-то примет… — сказал Нильс. — Только знаешь что, давай сделаем так: Марту пока здесь оставим и явимся одни. Выберем подходящую минуту и во всем признаемся Акке. А уж потом за Мартой слетаем.

Они спрятали Марту в камышах, натаскали ей про запас водорослей, а сами пошли искать свою стаю.

Медленно пробирались они по берегу, заглядывая за каждый кустик молодого ивняка, за каждую кочку.

Всюду кипела работа — переселенцы устраивались на новых квартирах. Кто тащил в клюве веточку, кто охапку травы, кто клочок мха. У некоторых гнезда были уже готовы, и соседи с завистью поглядывали на счастливых хозяев, которые отдыхали в новых домах.

Но все это были чужие гуси. Никого из своих Нильс и Мартин не находили.

— Не знаете ли вы, где остановилась Акка Кебнекайсе? — спрашивали они каждого встречного.

— Как не знать! Она к самым скалам полетела. Устроилась под старым орлиным гнездом, — отвечали им.

Наконец они увидели высокую скалу и над ней гнездо — точно огромная корзина, оно прилепилось к каменному склону.