Мы ехали через замерзший лес, и я гадал, зачем два воина Рагнара везут длинные ветки орешника, слишком тонкие, чтобы служить оружием. Но задавать вопросы я не стал, потому что слишком волновался.

Дом Кьяртана стоял между двух холмов у реки, пересекающей пастбище, где паслись овцы, козы и коровы. Сейчас большая часть животных была забита, а несколько оставшихся общипывали последнюю травку.

День был солнечным, хоть и холодным.

Собаки залаяли при нашем приближении, но Кьяртан и его работники прикрикнули на них и пинками прогнали на задний двор, где рос недавно посаженный ясень – судя по его виду, дереву не суждено было пережить грядущую зиму. В сопровождении четырех человек, без оружия, Кьяртан вышел навстречу всадникам. Рагнар и его воины вооружились с ног до головы, у них имелись щиты, мечи, боевые топоры, кольчуги; Рагнар носил шлем моего отца, который купил после битвы за Эофервик. То был великолепный шлем, отделанный серебром, и я подумал, что на Рагнаре он смотрится лучше, чем на отце.

Кьяртан-рулевой был крупным мужчиной, выше Рагнара, с таким же плоским широким лицом, как у Свена, с маленькими подозрительными глазками и огромной бородой. Он покосился на ореховые прутья и, видимо, понял их значение, потому что невольно прикоснулся к молоту-амулету на серебряной цепочке у себя на шее.

Рагнар придержал лошадь и презрительно швырнул на землю меч, который я принес с поляны, где Свен издевался над Тайрой. Теперь по закону меч принадлежал Рагнару. То было ценное оружие с серебряной обмоткой на эфесе, но Рагнар кинул меч к ногам Кьяртана, словно какой-нибудь серп.

– Твой сын оставил это на моей земле, – сказал он, – я хочу поговорить с ним.

– Мой сын – хороший мальчик, – решительно произнес Кьяртан. – Придет время, он славно послужит тебе на веслах и будет сражаться в клине.

– Он меня оскорбил.

– Он не хотел ничего дурного, господин.

– Он меня оскорбил, – хрипло повторил Рагнар. – Он видел наготу моей дочери и показывал ей свою.

– И был за это наказан, – проговорил Кьяртан, недобро поглядев на меня. – Пролилась кровь.

Рагнар резко взмахнул рукой, и ореховые ветки полетели на землю. Это явно был его ответ, которого я не понял, зато понял Кьяртан, и Рорик тоже: наклонившись ко мне, он зашептал:

– Это значит, что теперь отец Свена должен сражаться за него.

– Как это?

– Они обозначат ветками круг на земле и будут биться внутри.

Но никто не двинулся, чтобы выложить ветками круг. Вместо этого Кьяртан ушел в дом и привел Свена, который вышел, хромая, с перевязанной правой ногой. Он казался до смерти напуганным, и неудивительно: Рагнар и его дружинники явились во всем блеске – сияющие воины, викинги.

– Говори, что должен, – велел Кьяртан сыну.

Свен посмотрел на Рагнара.

– Я прошу прощения, – пробормотал он.

– Не слышу, – оскалился Рагнар.

– Я прошу прощения, господин, – сказал Свен, дрожа от страха.

– Прощения за что? – спросил Рагнар.

– За то, что сделал.

– И что же ты сделал?

Свен не нашелся что ответить, вместо этого зашаркал ногами и опустил голову. Темные тени поднялись с далекого болота: два ворона летели в долину.