Из Твифирда мы двинулись по тропе, идущей по кромке болота, и миновали густые леса и чудесные холмы. Все было бы проще, будь у нас лошади, но лошадей не было, а те, что встретились по дороге, оказались старыми и больными, да их и не хватило бы на весь отряд. Поэтому мы шли пешком и переночевали в цветущей ложбине, полной голубых колокольчиков, где соловьи убаюкали нас и разбудили на заре. Мы снова зашагали среди цветущих деревьев, а днем добрались до холмов северного побережья. Нам попадались люди, бежавшие из прибрежных поселений вместе с семьями и пожитками, из чего мы заключили, что скоро увидим датчан.

Три пряхи сучили нити моей судьбы, хотя я этого и не ощущал. Они сделали нити толще, переплели вместе, сделали меня тем, кем я стал. Но, глядя вниз с высокого холма, я почувствовал только укол страха, потому что на восток шел флот Уббы, а по берегу с той же скоростью двигались всадники и пешие воины.

Люди, бежавшие из своих домов, рассказали, что датчане явились из Уэльса через широкое море Сэферн и высадились у местечка под названием Бердастополь, на западе Дефнаскира. Они забрали лошадей и припасы, но их продвижение на восток, в центр западно-саксонских земель, было задержано сильным штормом, потрепавшим флот Гутрума. Корабли Уббы переждали бурю в бухте Бердастополя, а потом ждали еще некоторое время – неизвестно чего. Полагаю, Убба, который ничего не предпринимал без совета богов, выяснил, бросая руны, что боги не на его стороне, и ждал, пока это переменится. Должно быть, после руны предсказали успех, ведь армия Уббы все-таки двинулась в поход. Я насчитал тридцать шесть кораблей – значит, в его армии было двенадцать-тринадцать сотен воинов.

– Куда они идут? – спросил кто-то из моего отряда.

– На восток, – огрызнулся я.

А что еще я мог сказать? На восток Уэссекса. На восток, в богатые земли последнего королевства Англии. На восток, к Винтанкестеру или любому другому зажиточному городу, где были церкви и монастыри, набитые сокровищами; на восток, где ждало богатство; на восток, где имелись еда и лошади; на восток, чтобы позвать на подмогу датчан с мерсийской границы, вынудить Альфреда развернуться к ним навстречу, дать армии Гутрума возможность выйти из Эксанкестера и зажать армию Уэссекса между двумя силами датчан... Всю армию, кроме фирда Дефнаскира где-то на побережье – он должен был остановить войско Уббы.

Итак, мы двинулись на восток и, оставив позади и Дефнаскир, следуя по холмам за датской армией, очутились в Суморсэте. Ночью я увидел, как корабли Уббы пристали к берегу, как в датском лагере зажглись костры. Мы тоже разожгли костры подальше в лесу, вышли еще до зари, обогнав таким образом врагов, и к полудню заметили первых англосаксов: то были всадники, наблюдавшие за продвижением врага, а теперь возвращавшиеся назад.

Холмы расступились в месте впадения реки в море Сэферн, и оказалось, что именно здесь олдермен Одда решил ждать врага – в крепости, выстроенной в давние времена на холме у реки.

Река называлась Педредан, в ее устье находился маленький городок Кантуктон, а рядом с ним стоял древний земляной форт, который местные жители называли Синуитом: земляные стены на вершине холма, а под ними – канава. Форт был очень старый; отец Виллибальд сказал, что он старше римских строений, значит, сам мир был еще юн, когда форт уже был стар. Время потрудилось над стенами, и они осели, ров сделался мельче, все поросло травой, а в одном месте стена почти сровнялась с землей, превратившись в кучку грунта. Но все-таки это было укрепление – место, куда олдермен Одда привел войско, где он готовился погибнуть, сражаясь с Уббой, чьи корабли уже показались на реке.