Дьяченко сел за стол.

– Ладно. Пусть Терентьева действовала так, как ты полагаешь. Но смотри! У нее есть опыт общения с Семеном, уголовником, который согласился изводить Юрия. Так зачем ей самой заниматься грязной работой? Перемещать труп, возиться с машиной… Не проще ли было заплатить исполнителю?

Я подпрыгнула.

– А кто сказал, что Светочка лично убивала Екатерину? Грязную, как ты выразился, работу наверняка сделал наемный киллер. И…

На столе Сергея резко зазвонил телефон, Дьяченко взял трубку и сказал:

– Да, да, пусть проходит.

Через пару минут в дверь кабинета деликатно постучали, она приоткрылась, и знакомый мне голос спросил:

– Можно войти?

– Конечно, – любезно разрешил Сергей.

На пороге возникла Светлана Петровна Терентьева.

– Елена в клинике, – чуть запыхавшись, произнесла она. – Малинина тяжело больна, вы не имеете права ее допрашивать. Здравствуйте, Дарья, не ожидала вас тут встретить.

– У госпожи Васильевой есть интересная теория касательно произошедшего. Вы не согласитесь ее выслушать? – подчеркнуто вежливо обратился к Терентьевой Дьяченко.

– Если это хоть как-то поможет Елене Сергеевне, то да, – ответила психотерапевт и без приглашения села на свободный стул. – Правда, я очень устала после вчерашней беседы в этом кабинете. До сих пор голова болит. Тут душно, нет кондиционера.

Дьяченко развел руками.

– Чудеса техники установлены исключительно у начальства, а я пока не выбился наверх. Начинай, Даша.

Надо отдать должное Светлане – она спокойно, с абсолютно невозмутимым видом выслушала меня. Потом, слегка поморщившись, обратилась к хозяину кабинета:

– Полагаю, я должна ответить?

– Хотелось бы услышать ваше мнение о сказанном, – согласился Сергей.

Светлана чуть подалась вперед.

– Не знаю, как вас, но меня в свое время учили, что любые факты можно истолковывать двояко. Опасно делать далеко идущие выводы, рассматривая ситуацию однобоко. Да, мы с Юрием подружились, но никогда не состояли в любовных отношениях. Малинин обратился ко мне по рекомендации знакомых, его очень беспокоило состояние жены. Елена находилась в депрессии, ей на самом деле требовалась помощь. Я работала с Малининой долго, в конце концов стала ее другом, узнала многие семейные секреты и поняла, что у супружеской четы имеются глубокие противоречия. Елена никак не могла простить мужу смерть Аси. Один раз она сказала: «Своего сына он вытащил, а мою доченьку бросил».

– Ася ведь ребенок и Юрия тоже, – пробормотала я.

– Оно так, – согласилась Терентьева, – но Елена всегда считала: Андрей – Юрина кровь, а Асенька ее деточка. И чем больше времени проходило после рокового пожара, тем сильнее Лена ненавидела мужа.

– Трудно вам поверить, – не выдержала я. – Часто общалась с Малиниными и ни разу не видела, чтобы они ссорились. Лена никогда не повышала голоса на супруга, всегда с ним соглашалась, не спорила, не отстаивала собственное мнение. Она прекрасная жена.

– Если сдуть пепел, прикрывающий тлеющие угли, то, когда положите на них поленья, вспыхнет яркое пламя, – вздохнула Светлана. – Елена идеально умеет владеть собой, глядя на нее, вы никогда не догадаетесь, что она о вас на самом деле думает.