– Давай, Семен Ильич, время пошло…
Трофейный фонарик в левую руку, большой палец – на кнопку включения, остальными прикрыть линзу, чтобы наружу вырывался только тонкий лучик света. В правую, соответственно, штык-нож. Клапан кобуры расстегнут, патрон в стволе – но это на самый крайний случай. Приоткрыть дверь, проскользнуть внутрь и замереть, оценивая обстановку. Фонарик светит почти параллельно полу, лишь чуть-чуть размывая мрак, но Степану этого достаточно – глаза уже привыкли к темноте. Комната на два окна, книжный шкаф под дальней стеной, массивный письменный стол и несколько стульев. Точно не школа, все-таки сельсовет или клуб. Скорее, первое – в углу кучей свалены какие-то не заинтересовавшие оккупантов папки и книги, видимо, предназначенные для растопки печи; по вышарканному дощатому полу раскиданы затоптанные сапогами бумаги. Ничего интересного, одним словом. Пошли дальше.
Снова коридор и следующая дверь. Идти, спасибо относительно мягкой подошве берцев, удается практически бесшумно. Да и ступает Степан под самой стеной, возле плинтуса, не особо доверяя рассохшемуся полу – так, на всякий случай. Осторожно толкнуть дверь, придерживая ручку. Не заперто. Заходим. А вот эта комната однозначно жилая. С самого порога в нос шибает вонь немытого тела и потных ног, оружейного масла, кожи и уже знакомый едкий химический запах порошка от вшей. Похоже, здесь отдыхают сменившиеся с поста караульные. Числом три, по количеству занятых коек, неизвестно откуда притащенных в это помещение – вряд ли в сельсовете имелась подобная мебель. Четвертая пустует, и что-то подсказывает старлею, что ее хозяин уже не вернется, потихоньку остывая где-то за углом здания. Хотя вряд ли это все-таки караульные, скорее водители офицерских автомобилей или какие-нибудь нижние чины. Вот только вопрос, кому же тогда принадлежит четвертое спальное место? А ведь кроватка-то расстелена, да и подушка определенно промята головой. Вышел отлить в сортир, расположенный, как и полагается, на улице? Тогда почему они с ним в коридоре не столкнулись? Получается, тут и второй выход имеется? Неприятно, коль так, нужно быть начеку, поскольку вернуться он может в любую минуту.
Степан осторожно повел приглушенным фонариком от стены до стены, осматривая помещение. Форма относительно аккуратно развешена на стульях и металлических спинках кроватей, накрытые то ли носками, то ли портянками (иди знай, что они тут носят, не проверять же?), сапоги стоят у двери. Ага, вот и оружие, три карабина и автомат, висят в самом углу на вбитом в стену гвозде. На соседнем – шинели и зацепленные за подбородочные ремешки каски, все немецкие. Значит, не румыны, научился уже в их «горшках» разбираться. Оббежав комнату, взгляд морпеха вернулся к спящим фашистам. Неприятно, конечно, но что поделать? Он их сюда не звал, сами пришли. С огнем и мечом, как говорится. А это – его земля, его Родина, и не важно, какой сейчас год на календаре и как именно называется эта страна. Порефлексировать, ежели таковое желание вдруг возникнет, можно будет и позже.