— Не бойтесь, — успокаивающе поднял ладони Гордой. — То наш ведун, Олекший, гость званый самой Гертруды. Он вам зла не сделает.

Алексей наклонился над пленницей.

На светлом фоне тела перевязанные участки едва светились, словно тусклые серебряные угольки. Так и есть. Критическая нехватка кровообращения. В нави всё даже наглядней. До опасного порога, конечно, ещё не дошло, но пролежи они чуть больше, некроз тканей был бы обеспечен. На что рассчитывали эти изверги? Думали быстро пограбить и вернуться? А вот и большой вигвам вам, как Серёга говорит… Ладно, это всё лирика. Как тут хоть помочь-то можно? Про такой случай Гертруда ничего не говорила. Пока хотя бы боль снять, и сразу вести к ней. Пусть весь свой травяной арсенал применяет. Какой-нибудь антигистаминный аналог в природе наверняка есть. И успокоительное тоже не помешало бы. Эх, знать бы, как эти травки выглядят. Вот дожил, похоже, здесь придётся всё начинать с нуля. Хорошо хоть фокус с обезболиванием проходит.

Девушки удивлённо переглянулись. Распухшие ноги вдруг едва ощутимо защипало, словно покусали рассерженные муравьи. Боль куда-то ушла.

— Надо встать, — скомандовал Алексей.

Пошатываясь, пленницы неуверенно поднялись.

— Ну что? — Онтей участливо оглядел зарёванные лица. — Теперь идти сможете? Тут недалеко совсем.

— Да…

— Вот и ладно, — облегчённо вздохнул Гордой. — Вы пока посидите, а мы тут ещё малость пошукаем.

Оставив пленниц приходить в себя, повернулись к мешкам и бочкам. Обозрев вереницы разномастного груза, Лар тяжело вздохнул.

— И когда столько наворовать успели? А ещё матерью клялся, душегуб.

— А я тебе про что говорил, — хмыкнул Гордой. — Нет таким у меня веры.

По-хозяйски поглядывая, неторопливо прошёлся по палубе. Остановился перед большим бочонком и с натугой поддел крышку.

— Что там? — любопытно заглянул через плечо Онтей.

— Что, что… Мёд, — отмахнулся Гордой. — Остальные там гляньте.

Минут через десять проверили почти всё нехитрое содержимое. Меха, зерно, ткани, мёд, домашняя утварь. Ушкуйники не побрезговали ничем.

Чувствуя всё возрастающий зуд, Алексей остановился перед неприметным маленьким мешочком, запрятанным глубоко под остальными.

— Здесь серебро.

— Посмотрим, — уважительно глянул Лар.

Неторопливо развязал тугую тесёмку и запустил руку в горловину. Выудил пригоршню блестящих кусочков и продемонстрировал остальным:

— Эй, глядите-ка, что Олекший отыскал. Новгородское, с торжища.

Гордой с подозрением попробовал серебро на зуб и распорядился:

— Забирай. Будет о чём с гостями нашими незваными поговорить. А наутро гонца пошлём в окрестные деревни. Ежели на гостях кровь признают, судить будем, как положено.

— Думаешь, заговорят? — с сомнением прищурился Лар.

— Заговорят, — недобро усмехнулся Гордой. — Куда они денутся. У меня и медведь заговорит. Так, — повернулся к мужикам, — вечер уж скоро. Забираем что ценное и уходим. Остальное никуда не денется, с утра заберём.

Соратники засуетились, перебирая мешки.

Поколебавшись, Алексей подошёл к Гордою и попросил:

— Можно мне зерна немного?

— Спрашиваешь! — удивлённо отозвался Гордой. — Конечно, можно. Твоя доля самая большая.