– Хм! Знать бы еще, чего эта интуристка от нас хочет и чего так волнуется? Вроде как помыться намеревается?.. Ну тут я с ней полностью солидарен! Пора и нам купание устроить. Только вот познакомиться хотя бы тоже надо. – И весьма понятными во всех мирах жестами стал тыкать в грудь, называя себя первым: – Карл! Я – Карл. Это – Люссия. Понятно? Люссия! Карл. Люссия. А ты?

Женщина вначале повторила услышанные имена и только потом назвала свое. Вполне звучное и милое, с ударением на первом слоге:

– Аника!

– Аника?! Как здорово! А сейчас, Аника, давай поднимайся и двигаемся наверх. Да-да, туда! – Он тоже потыкал пальцами в сторону свода. – Там у нас вода, нормальный костер и все остальное.

Под нахмуренным взглядом Люссии он помог Анике подняться на ноги, подхватил свои вещи и первым устремился к поверхности. При этом думая только об одном:

«Вот он, контакт с другой цивилизацией! Но как нам понять друг друга? Все переводящие устройства остались в мире адельванов… Хотя, если обе стороны будут стараться, за неделю мы общий язык найдем. Наверное».

Михаилу Степановичу Днепрянскому, или, как его называли по старой привычке в экспедиции, Кормильцу, повезло больше всех. Он оказался в целом, можно сказать, роскошном поместье, которое, в свою очередь, располагалось в глухом заповедном бору. Гигантские деревья подступали вплотную к невысокой, всего лишь по грудь, каменной ограде и своими длинными ветвями заметно перекрывали дневной свет.

Но это было уже рассмотрено потом, когда настал день. Вначале Миха не слишком-то и понял, что произошло. Готовясь к обеду в комнате третьего этажа, он наклонился и стал поднимать свой рюкзак с личными вещами и массой других полезных мелочей, но тут неожиданно вокруг резко потемнело, пол покачнулся, и здоровяк потерял равновесие. Да так и завалился на свой же рюкзак, стараясь после этого перекатиться на бок, а потом и на спину.

– Что за глупые шутки?! – возопил он, опять нащупывая свои вещи и пытаясь подняться на ноги. – Кто выключил свет?! Эй! Кто меня слышит?!

Вот так, стоя на коленях и вцепившись непроизвольно в рюкзак, Кормилец попытался прислушаться к ответам на свои вопли. Но за несколько минут не раздалось ни отзвука, ни отблеска света не мигнуло. Все еще думая, что он находится в той же комнате, у которой наглухо закрыли окна и двери, Михаил попытался нащупать некоторые остальные свои вещи. Но ни надувного матраса с одеялами, ни раскладного стола со стулом рядом не оказалось. Да и пол на ощупь показался совершенно другим, чем прежде.

– Где это я? Куда меня забросило? – бормотал здоровяк, встав на ноги и осторожно двинувшись в наугад выбранную сторону. – Неужели Пеотия пошутила? С нее и не такое станется. Занесла меня в какую-нибудь… хм… спальню, и сейчас зажжется свет, грянет музыка… и будет очень смешно.

Но смех не наступал, оркестр не звучал, и свет не собирался зажигаться. При всем при том, что он знал о своей нежданной возлюбленной, Михаил успел разобраться очень хорошо в одном: так долго шутить и прятаться игривая богиня просто не умеет. У нее выдержки не хватит. Следовательно, и о причастности Пеотии к данному перемещению можно не задумываться.