Алекс сжал набалдашник трости так, что у него побелели костяшки пальцев, и наконец ответил:

— "Гонконг" был самой грязной из тайных операций, но, без сомнения, самой необыкновенной из всех, о каких я когда-либо слышал. Кроме этого, к моему счастью, мы здесь, в Лэнгли, не имели никакого отношения к первоначальным планам этой операции, так что к черту! Я был введен на поздней стадии, и меня просто выворачивало наизнанку. Мак-Алистеру стало тошно еще раньше, потому что он был задействован с самого начала. Именно поэтому он готов был рисковать своей жизнью и чуть было не погиб по ту сторону китайской границы. Его философские и моральные принципы не допускали, чтобы во имя осуществления этого плана был убит невинный человек.

— Чертовски серьезное обвинение, — промолвил Кэссет. — Что же произошло тогда?

— Было организовано похищение жены Борна — женщины, которая вернула к жизни нашего человека, потерявшего память. Похитители оставили след... и Борн ринулся за ними в Гонконг.

— Но зачем? — воскликнул Валентине.

— Таков был план — великолепный и одновременно отвратительный... Я уже говорил вам, что «убийца» по имени Джейсон Борн стал в Азии живой легендой. В Европе он провалился, но в Юго-Восточной Азии слава его не поблекла. Затем неожиданно — словно бы ниоткуда — появился новый убийца из Макао. Он взял имя Джейсона Борна, и заказные убийства возобновились. Редко проходила неделя, а то два-три дня без нового убийства; на месте преступления оставались вещественные доказательства, полицию водили за нос. Это орудовал псевдо-Борн, изучивший все приемы настоящего Борна.

— Кто мог быстрее других выследить его, как не тот, кто изобрел все эти штуки! Естественно, ваш человек, — перебил его директор. — И что же можно было придумать, чтобы вынудить настоящего Борна отправиться на охоту, как не похитить его жену? Но почему Вашингтон был так озабочен всем этим? Ведь никаких следов, ведущих к нам, не осталось?

— Обнаружилось кое-что похлеще: среди клиентов нового Джейсона Борна был один сумасшедший из Пекина, гоминьдановский предатель в правительстве, который собирался превратить Юго-Восточную Азию в бушующий пожар. Он решил взорвать англо-китайские соглашения по Гонконгу, отрезать эту колонию от внешнего мира и ввергнуть ее в рукотворный хаос!

— Угроза войны, — тихо сказал Кэссет. — Пекин ввел бы в Гонконг войска и захватил его. Нам всем пришлось бы решать, на чьей мы стороне. Настоящая война!

— В эпоху ядерного оружия, — добавил директор. — И насколько далеко все зашло, мистер Конклин?

— В Коулуне[1] был убит заместитель председателя Китайской Народной Республики. Самозванец оставил визитную карточку: «Джейсон Борн».

— Его необходимо было остановить! — взорвался директор ЦРУ, схватившись за трубку.

— Остановили, — сказал Алекс, разжав трость. — При содействии человека, который сумел выследить его, с помощью нашего Джейсона Борна... Вот и все, что я сегодня вам скажу. Повторяю, этот человек вернулся назад, у него есть жена и дети, и Карлос затягивает вокруг него петлю. Шакал не успокоится до тех пор, пока не будет знать, что единственный человек, который способен его опознать, — мертв. Поэтому давайте-ка потрясем всех наших должников в Париже, Лондоне, Риме, Мадриде, особенно в Париже. Кто-то ведь должен знать хоть что-то. Где сейчас Карлос? С кем он связан здесь? У него есть глаза и уши в Вашингтоне, и, кто бы ни были эти люди, они помогли найти Панова и меня! — Бывший разведчик вновь крепко сжал набалдашник трости и с отсутствующим видом уставился в окно. — Неужели вы не понимаете? — тихо добавил он, словно разговаривая сам с собой. — Мы не можем этого допустить. О Боже! Мы не можем этого допустить!