Однако вернемся в конец 70-х.

О том, что земля российская полна всевозможными талантами и уникальными личностями, в том же 1977 году пришлось убедиться и вечным конкурентам МВД - чекистам. Об этом значительно позднее рассказал на страницах еженедельника "Мегаполис-Экспресс" контрразведчик полковник Николай Грашовень. Вот его рассказ: "Дело было давно, еще в 1977 году. Оно было на контроле у самого Андропова. И я был непосредственным участником этой прямо-таки фантастической истории, на распутывание которой ушло целых четыре месяца кропотливой работы. Все началось с той ночи, когда жильцы одного из домов в районе Перовских улиц столицы заметили, что у них на чердаке обосновался мужчина, одетый в полевую форму десантных войск. Работники милиции задержали этого десантника, доставили в местное отделение и вызвали патруль военной комендатуры. Патруль, не обнаружив при нем никаких воинских документов, уехал - разбирайтесь, мол, сами. Милиционеры позвонили нам. Дежурным по управлению был я. С момента задержания и до моего приезда десантник не проронил ни слова. Когда мы с ним остались наедине, он все же снизошел... Сказал, что прибыл из Прибалтики. В одиночной камере Лефортовской тюрьмы ему дали бумагу и письменные принадлежности. Он умел прекрасно рисовать, писал стихи, много пел...

Однако медики не нашли у него явных психических отклонений. В бумагах десантника, кроме рисунков и стихов, были еще и чертежи. Эксперты установили, что это не что иное, как планы ракетных шахт и прочих стратегических объектов. Прибавьте сюда еще то обстоятельство, что пел и писал он на двенадцати языках без акцента и ошибок. Очень долго его не удавалось разговорить. Когда же это наконец произошло, он назвался Гельмутом Иоганном Брауном, потомком абверовских диверсантов, выросшим в подземных бункерах, где до сих пор еще сидят его родители в ожидании приказов какого-то центра. Дальше пошли настоящие чудеса. С любым текстом он справлялся блестяще. Например, сделал полные чертежи немецкой армейской рации времен войны. Давал подробнейшие описания любого вида оружия. Когда его попросили набросать план одного из наших секретных объектов и назвали точные координаты, то он это сделал. Затем другой объект, третий, четвертый... Эксперты признали, что чертежи Брауна более точны, чем материалы космической аэрофотосъемки. Тут уж мы просто схватились за головы! Получалось, что какой-то невероятно способный человек (а вдруг таких Браунов еще несколько сотен?!) разгуливал вблизи объектов, изучал их и проводил топографические работы. Наше высшее руководство уже наметило проведение операции с привлечением двух дивизий войск госбезопасности. Цель - обнаружить и обезвредить те самые бункеры, о которых рассказывал Браун. Все разъяснилось случайно. Я попросил его разобрать и собрать автомат Шмайсера, любую деталь которого он воспроизводил на бумаге, что называется, с закрытыми глазами. Не получилось... Владеть оружием мнимый диверсант совершенно не умел. Повторная проверка велась уже по милицейским каналам. Результат был плачевным. Оказалось, что целых четыре месяца контрразведка возилась не с Гельмутом Иоганном Брауном, а с дважды судимым за бродяжничество гражданином Журавлевым. В течение последующих пяти лет его феноменом занимались уже медики".