– Не бойтесь, Валечка, все будет отлично! – заверил ее Маркиз, незаметно передавая деньги. – Мы люди приличные, непьющие, солидные… особенно начальник наш, Харитон Харитонович… – и он покосился на Афродиту.

Свинья солидно хрюкнула.

– Да, сразу видно, большой начальник! – уважительно проговорила проводница, убирая деньги в кармашек.

В купе они расположились с комфортом: Марианна и Афродита заняли нижние полки, мужчины устроились наверху. Прошло совсем немного времени, и поезд тронулся.

Внимательная Валечка принесла пассажирам чаю, предложила им посетить вагон-ресторан.

Леня представил себе, как придется вести по всему поезду Афродиту, и вежливо отказался.

Какое-то время мимо двери купе ходили пассажиры, из коридора доносились приглушенные разговоры и смех. Наконец все затихло, и наступила та особенная тишина, которая бывает по ночам в поездах дальнего следования. То есть, конечно, назвать это тишиной можно было с большой натяжкой: непрерывно и монотонно стучали колеса на стыках, время от времени проносились с убедительным грохотом встречные поезда, но если отстраниться от этих привычных железнодорожных звуков, в вагоне было тихо.

И тем не менее Леня никак не мог заснуть.

Едва он прикрывал глаза, перед ним проходили события минувшего дня, полного тревог и беспокойства. Он видел лица людей, с которыми сталкивался накануне – директора гостиницы Фридриха Карловича, главного врача городской больницы, сторожа санэпидстанции, но чаще всего – двоих вечерних гостей, после разговора с которыми они в такой спешке покинули гостеприимный город.

Кроме того, время от времени на нижней полке всхрапывала богатырским храпом Марианна Вальтеровна, и сверху тоненько вторил ей Константин.

Вторая нижняя полка тоже то и дело поскрипывала, и Леня, свесившись, увидел в темноте поблескивающие глаза Афродиты. Ученой свинье тоже не спалось, но она деликатно помалкивала, чтобы не разбудить своих попутчиков.

Леня снова вытянулся на полке и попробовал заснуть под убаюкивающий перестук колес.

Однако когда он начал постепенно погружаться в пучину сна, поезд сбавил ход и остановился возле какой-то станции. В то же время на соседней полке Константин перевернулся на другой бок и проговорил сквозь сон голосом радиоточки:

– Героические труженики Нечерноземья в очередной раз перевыполнили государственный план по сдаче потребкооперации кисточек для бритья… вы слушаете радиостанцию «Голос зверосовхоза»…

Это было чересчур. Леня вздрогнул и приподнялся. Сна не было ни в одном глазу.

Он немного раздвинул плотные бархатные шторы и выглянул в окно.

Поезд стоял возле приземистого здания вокзала, на котором красовалось выведенное густой церковнославянской вязью название станции: «Верхний Баул». Название Лене ничего не говорило: даже во времена своей бурной молодости, выезжая с цирком на гастроли, он не бывал в этом городе.

Установленный на здании вокзала громкоговоритель ожил и произнес приятным женским голосом совершенно нечленораздельную фразу. Леня подумал, что все вокзальные репродукторы говорят одинаково громко и непонятно, как будто изъясняются на каком-то специальном, неизвестном науке языке.