— Давайте считать, что я заразилась. Ветром занесло, и не надо настаивать, ничего не скажу.

Лариса и Неля не настаивали, только вздыхали, глядя на распухающий живот Ольги. Впрочем, на беременную косились и в училище. Дело происходило в начале восьмидесятых, и в глазах общественности девушка, решившая родить ребенка без предварительного похода в загс, выглядела проституткой. Вот если бы она сначала зарегистрировала брак, а потом через неделю развелась… Тогда да, тогда она честная женщина, мать-одиночка, а без штампа, простите, гулящая особа. Но Ольге было наплевать на общественное мнение, справилась она и с глубоким разочарованием, которое испытала, поняв, что любимый мужчина просто бабник, да еще и трус в придачу.

Ни Лара, ни Неля больше не видели свою подругу плачущей, наоборот, Оля пребывала в отличном настроении и пропадала целыми днями в «Детском мире», пытаясь раздобыть необходимое для ребеночка приданое. Новый приступ отчаянья произошел, когда девушка узнала, что у нее внутри не один младенец, а двое…

Она прибежала к Ларисе домой и заплакала.

— Что такое? — засуетилась подруга.

Ольга сквозь слезы выложила правду.

— Ну не фига себе! — обалдела Лара. — Двое.

Еле-еле успокоившись, Оля сказала:

— Двух мне не поднять. Сама знаешь, я пока не работаю, одна надежда на маму, а у той оклад сто шестьдесят рублей. Что делать, ума не приложу!

Лариса хотела было сказать: «Зря аборт не сделала», — но удержалась.

Какой смысл после драки кулаками махать? О каком аборте может идти речь, если живот на нос полез?

— Иди к своему хахалю и припугни! — посоветовала Лариса. — Скажи, что обратишься в партийную организацию, мало ему не покажется. Пусть немедленно оформляет брак, а то никаких алиментов с него не слупишь.

— Нет, — покачала головой Оля, — никуда не пойду, а в партийную организацию тем более.

— Тогда маме расскажи, — не успокаивалась Лариса, — это он возле тебя такой строгий, посмотрим, как со взрослой женщиной справится!

— Маме никогда не скажу, кто он.

— Почему?

— Не хочу.

— Да отчего?

— Не желаю.

— Дура, — рявкнула Лариса, — идиотка. Сначала влипла, как кур во щи, а теперь еще и выдрючивается. Знаешь, сидишь в говне, так не чирикай. Хорошо тебе из себя принципиальную корчить. Ах, мы такие благородные, ах, мы такие все из себя, нам денежки не нужны, сами справимся. Только выкручиваться предстоит твоей матери, ей по заработкам бегать, ты-то с независимым видом станешь коляску качать и упиваться своей гордостью. Неужели не стыдно? По мне так требуется из мужика хоть какие деньги выколотить, хоть двадцать рублей, все хлопот меньше окажется. Немедленно расскажи матери правду, пусть сходит и припугнет гада.

Тут Ольга разрыдалась так, что Лариса, перепугавшись, на рысях полетела к холодильнику за валерьянкой.

— Господи, — стонала Оля, раскачиваясь из стороны в сторону, — да давно бы рассказала маме, да тут дело особое…

Из ее рта полился полусвязный рассказ, когда Лариса уловила его суть, у нее просто отвисла челюсть. Такого она не предполагала.

Отцом будущих детей Оли был хороший знакомый Норы, более того, ее любовник. Ольга всегда считала мужчину стариком, кем-то вроде дедушки, но летом прошлого года он приехал к ним на дачу, остался ночевать, а Нора задержалась в городе. Оля и мужчина оказались в доме одни. Сначала они проговорили почти до утра, а потом девушка поняла, что влюблена.