На следующее утро я с удивлением увидел, что в приемной сидит Дик Фосетт с картонкой на коленях.

— Что случилось? — спросил я поспешно.

Он не ответил. По лицу же ничего нельзя было прочесть, и пока мы шли в смотровую, и пока он развязывал шнурки. Когда он откинул крышку, я приготовился к худшему, но, к моему изумлению, черный котик выпрыгнул на стол и потерся мордочкой о мою руку, мурлыча, как мотоцикл.

Старик засмеялся, и его худое лицо преобразилось.

— Ну что скажете?

— Просто не знаю, Дик. — Я тщательно осмотрел Игруна. Все оказалось абсолютно нормальным. — И могу сказать только одно: я очень рад. Это похоже на чудо.

— Вот уж нет, — ответил старик. — Его ваш укол выручил. Прямо колдовство какое-то. Большое спасибо.

Я тоже был ему благодарен, но что-то продолжало меня тихонько грызть. Ведь я так и не установил… ну да ладно! Слава Богу, что все хорошо кончилось!

Случай этот благополучно изгладился бы из моей памяти, но три дня спустя Дик Фосетт вновь появился в приемной со своей картонкой. В ней, неподвижно вытянувшись, лежал в коме Игрун — совсем как в первый раз.

В полном ошеломлении я вновь его осмотрел, повторил инъекцию, и на следующий день котик опять был совершенно здоров. Я оказался в положении, бесконечно знакомом любому ветеринару, когда болезнь ставит тебя в полный тупик и ты с нарастающим страхом ждешь трагического исхода.

Неделя прошла спокойно, а потом позвонила миссис Дагган, соседка Дика.

— Меня просил позвонить мистер Фосетт. Кот у него приболел.

— Что с ним?

— Да лежит вытянувшись, будто обмер.

Я с трудом подавил крик отчаяния.

— Когда это произошло?

— Утром увидели. И мистер Фосетт не может принести его к вам. Ему самому неможется. Лежит в постели и не встает.

— Очень грустно. Я сейчас же заеду.

Вновь та же картина. Почти безжизненное тельце лежало неподвижно на кровати Дика. И сам Дик выглядел ужасно — землисто-бледный, исхудавший еще больше. Но он все-таки сумел встретить меня улыбкой.

— Похоже, ему опять требуется ваше чудотворное зелье, мистер Хэрриот.

Наполняя шприц, я отгонял мысль, что тут и впрямь замешано колдовство. Только инъекция к нему никакого отношения не имела.

— Загляну завтра, Дик, — сказал я. — Надеюсь, вам станет получше.

— Ничего мне не сделается, лишь бы малыш был здоров. — Старик протянул руку и погладил глянцевитую шерстку. Не рука, а обтянутые кожей кости, и смертельная тревога в глубоко запавших глазах.

Я обвел взглядом неуютную комнатушку, надеясь на еще одно чудо.

Честно говоря, я не удивился, когда на следующее утро вошел к Дику и увидел, что Игрун прыгает по кровати, гоняясь за бумажкой на веревочке, которую старик водил по одеялу. Облегчение было большим, но туман моего невежества просто душил. В чем, черт побери, дело? Бессмыслица какая-то! Ни одной болезни с такими симптомами не знаю да навряд ли отыщу ее, даже если перелистаю все ветеринарные справочники.

Впрочем, когда котик, выгнув спину и мурлыча, потерся о мою руку, я был достаточно вознагражден. Дику же только это и требовалось. Он улыбался и выглядел заметно бодрее.