– Возьмите Северьяна на Яго! Из него и Отелло бесподобный выйдет, если ваксой вымазать, – пошутил Владимир, скашивая глаза на друга: не обиделся ли тот. Но Северьян невозмутимо хрустел соленым огурцом и лишь улыбнулся в ответ. Зато Агронский искренне обрадовался:

– Так вы знакомы с Шекспиром! Видите, я ведь говорил, что вы не простой… м-м… человек. Ладно-ладно, вопросов задавать не буду, сам не люблю… А в театр все-таки приходите! Я поговорю с Чаевым, возможно, найдется работа. А засим позвольте откланяться: уже полчаса как опаздываю на репетицию. Вечером даем «Макбета», а я роли в глаза не видел… Прощайте! Непременно приходите сегодня же!

– Что скажешь? – задумчиво спросил Владимир, провожая глазами высокую фигуру в берете. Северьян доел огурец, допил вино. Пожал плечами.

– А я чего? Как сами желаете. Только глядите: зима на носу. Пока до Крыма доберемся – хвосты приморозим, запоздали мы с вами в этом году. А в этом тиятре, ежели по-умному зацепиться, перезимовать можно будет.

– Как зацепиться, дурак? – засмеялся Владимир. – Ты что, на сцене играл? Или я?

– Вы и арбузы на пристани грузить тоже не обучались, – спокойно отпарировал Северьян. – А вона как здорово кидали, больше меня денег получали. Чем это актерство тяжельше, скажите? Знай скачи да слова всякие болтай, а тебе еще и хлопают! Даже я смогу.

Спорить с Северьяном было бессмысленно, но вопрос о зимней квартире действительно стоял ребром, и Владимир подумал: почему бы и нет? Вечером они с Северьяном сидели на галерке, смотря «Макбета» и наблюдая за бегающим по сцене Агронским в невероятном балахоне. Северьян, мало понимающий драматичность средневековой пьесы, сначала смеялся, потом заснул, и Владимиру приходилось несколько раз чувствительно толкать его локтем под ребра, чтобы тот не храпел на весь театр. А наутро Владимир уже стоял перед антрепренером Чаевым – невысоким толстеньким человечком с обширной лысиной и нимбом стоящими вокруг нее седыми волосами. Агронский был прав: с такой внешностью антрепренеру играть Карла или Макбета было никак нельзя.

Оказалось, что вчерашняя история с портмоне была уже известна, благодаря Агронскому, всей труппе, и вскоре в тесный, пыльный, заваленный до потолка бутафорскими вещами кабинет антрепренера набилась куча народу. Все дружелюбно рассматривали Владимира, протиснувшийся Агронский тут же перезнакомил его с лохматыми трагиками, толстыми комиками и хихикающими драматическими инженю, Владимир был приглашен в театральную столовую позавтракать с труппой, и Чаев своим неожиданно низким для такой комической фигуры басом пророкотал:

– Выйдете вечером в «Разбойниках»… пока, разумеется, не Карлом. Одним из бродяг. Роль бессловесная, пообживетесь на сцене, а далее видно будет. Может, и Гамлета сыграете!

Владимир усмехнулся, но – согласился. На вечернем спектакле он вместе с другими статистами сидел в живописных лохмотьях на заднике сцены, ожидал появления Роллера, сорвавшегося с виселицы, – Агронского – и с некоторой досадой слушал, как с галерки знакомый голос орет оглушительно: