Майор, конечно же, все знал и понимал – ну и что? Он лишь неопределенно покрутил головой, не одобряя и не порицая, просто принимая рапорт подчиненных к сведению, кивнул Сергею:

– Иди посмотри. Кажется, везет вам с Костиком сегодня на старых знакомых, спасу нет…

И поднял к уху ожившую рацию, отошел, внимательно слушая. Сергей с Крабом переглянулись философски, пошли к машине.

– Действительно, – ухмыльнулся Сергей, оказавшись нос к носу с пленным. – Классический представитель свободной прессы самой что ни на есть цивилизованной Европы… Привет, господин Нидерхольм! Как ваше ничьего? Уж извините, в теплые объятия заключать не буду, чутье мне подсказывает, что пришли вы в гости совсем не так, как приличные люди ходят…

Их с Костей знакомый, с коим встречались в суверенной прибалтийской державке, почти не изменился с тех пор – и понятно, что с ним могло такого случиться в благополучных мирных Европах? – но выглядел теперь, ясное дело, вовсе не столь уверенно и уж никак не комфортно. Весь из себя в качественном камуфляже натовского образца, изрядно перепачканный пылью и морально ушибленный нехилой перестрелкой, посреди которой оказался, варяжский гость выглядел, пожалуй, странновато. Легко можно было определить, что на душе у него царит полный раздрай, борются довольно противоречивые чувства – и страх имеет место, и попытки сохранить гордое достоинство избалованного свободами и гражданскими правами европейца. Первое просекалось мгновенно, а вот второе получалось плоховато, что вполне объяснимо, учитывая окружающую обстановку и все происшедшее… Обступившие его люди, увешанные серьезным оружием, смотрели сурово и хмуро, явно не собираясь дискутировать о свободах и петь осанну западной цивилизации…

– Видал? – сказал Костя. – Нидерхольм, самый настоящий…

– О, и ви сздесь? – оживился Нидерхольм, узнав Сергея. – Но позвольте, это значит…

– Догадливый ты у нас мужик, – недружелюбно сказал Сергей. – Ребята, вы ему успели представиться?

– А как же, – заверил Токарев, державшийся ближе всех к импортной добыче, кося на окружающих ревнивым взором собственника. – По всей форме, и документики предъявили, и евонные успели посмотреть…

– И что?

– А что тут может быть? – пожал плечами Самед, глядя на лысого столь же хозяйски, словно на черноокую красотку, которой жаждал обладать единолично. – Паспорт его далекой родины российской визой отчего-то не отягощен – одна грузинская наличествует. Через границу шлепал по горам, тоже мне, бином Ньютона…

– До того знакомо, что даже неинтересно… – кивнул Сергей. – Ну рассказывай, лысина, как ты дошел до такой жизни? Это тебя дома научили без визы через границы шастать?

– Я биль приглашен в качестве аккредитованного журналиста! – взвизгнул Нидерхольм, косясь на утвердившегося у него за спиной Курловского.

Ничего такого особенного не делал белокурый великан Курловский, всего-то стоял и дружелюбно скалился, похлопывая себя по ладони лезвием внушающего уважение ножа, – хищное было лезвие, выгнуто-внушительное, напоминавшее акулу в профиль…

– И где ж тебя аккредитовали, под каким дубом?