– Отец Водоль ограбил банк с помощью кроликов, – выпалила она. – Люди ни в чём не виноваты. Отец Водоль и Пасхальный кролик просто хотели убрать их с дороги. Они бросили нас в темницу под Эльфхельмом и попытались утопить в шоколаде. Вот почему мы покрыты им с ног до головы. Кстати, кролики построили под городом целый лабиринт. – Пикси Правды остановилась, чтобы перевести дух.
Эльфы в зале ахнули от изумления.
– Это так! – раздался в толпе голос Нуш. – Я сходила в банк и внимательно изучила место преступления. Под хранилищем есть туннель, который ведёт к системе подземных ходов. И там пещера, полная шоколада.
– От-тец Водоль снова нас обманул, – поддержал жену Занудник. – Он всегда нам врал.
– Теперь я могу идти? – поинтересовалась Пикси Правды.
Отец Рождество покачал головой.
– Потерпи, пожалуйста, у меня остался ещё один опрос. Амелия специально разбила сани? Она действительно целилась в кого-то, как написал Отец Водоль в «Снежной правде»?
– Я видела её в день, когда это случилось. Она обо всём мне рассказала. И хотя сама я врать не умею, ложь я чую за версту – лучше, чем любая другая пикси. Так что поверьте мне, это был несчастный случай. Амелия хороший человек… Пусть она немножко надоедливая, и я вечно из-за неё встреваю в неприятности, Амелия никогда не желала эльфам зла.
– Я знала! – воскликнула Матушка Брир. – Знала, что она хорошая.
– А я что говорил? – крикнул письмолов Пиппин. Из карманов у него торчали последние рождественские письма.
– Я люблю людей! – пискнул Малыш Мим.
Зал пришёл в движение. Кролики ждали приказов, но их предводитель замер на сцене рядом с Отцом Водолем.
– ТИШИНА! – завопил чернобородый эльф. – ТИХО! Какая разница, кто ограбил банк? Люди представляют для нас опасность.
Он повернулся к кроликам и ткнул пальцем в нашу сторону.
– Схватить их!
Но кролики не двинулись с места.
– Я знала, что Пасхальный кролик злой! – сказала Матушка Миро.
– И всегда таким был! – поддакнул Колумбус.
Я посмотрела на Пасхального кролика. Он выглядел смущённым и сбитым с толку, словно добро, таившееся в глубине его души, искало путь наружу, но он не знал, что с ним делать. Я вспомнила слова, однажды сказанные Отцом Рождество: «Если постараешься увидеть в ком-нибудь добро, оно обязательно засияет в ответ».
– Нет! – сказала я эльфам. – Пасхальный кролик вовсе не злой.
– Амелия! – рассмеялась Мэри. – Что ты такое говоришь? Он же едва нас не убил. И помогал Отцу Водолю.
– Да, но не он это начал. Когда-то, до войны с эльфами, кролики были добрыми и мирными.
– Вот! – воодушевился Отец Водоль. – Только вслушайтесь в эту дикую антиэльфийскую пропаганду. Она вас ненавидит!
– Это не так. Просто я не боюсь правды.
Внезапно к сцене подошёл самый старый эльф в ратуше, эльф с длинными седыми усами.
– Амелия, – обратился ко мне Отец Топо, и никто не решился его прервать. – Наверное, я единственный, кто помнит последнюю битву с кроликами, которая случилась сотни лет назад. Мне тогда было шесть, но я до сих пор стыжусь того, что видел. Мне стыдно за жестокость, проявленную эльфами. Никогда больше я не наблюдал ничего подобного. Вот почему я всегда старался стать другим. Приветствовал чужаков. Вот почему однажды я забрался на гору с внучкой и наложил чудовство на умирающего мальчика, пришедшего из мира людей. Мальчика по имени Николас. Этот мальчик стоит сейчас перед тобой. – Он кивнул на Отца Рождество. Тот улыбнулся и украдкой вытер слёзы.