Наконец появляется Клюгенау. Сразу оценивающе смотрит на добычу и даже сглатывает слюну. Словно драгоценности – это еда.
– Герр полковник… – выдыхает мой первый зам, не находя слов восторга.
– Дитрих, займитесь невольниками. Мы должны как можно скорее выступить в обратный путь.
– Но почему я? – возмущается подполковник.
Боевой офицер – и вдруг такая задача!
– Потому что мне больше некому поручить это дело, – поясняю я. – Вместе с тем, если их хоть немного не организовать, мы рискуем не успеть вернуться до темноты к кораблям.
– Яволь! – подтягивается Клюгенау.
– К казне караул из надежных солдат, – продолжил я.
– Могет, из казаков? – предложил сразу Лука.
Нет, брать себе они не будут. Вечные добытчики, прекрасно понимают: начни мы сейчас дуван делить, и ноги не унесет никто. Но добычу охранять надобно.
– Я сказал: солдат. Тебе, Лука, другое поручение. Подбери дюжину казаков. Надо по Кафе проехать. Посмотрим, всех ли невольников выдали. Только предупреди: никакого грабежа! Жителей не обижать. Мы слово дали.
– Оно конечно, – вздохнул Лука.
Может, ему бы хотелось нарушить, да только злить местных чрез меру не стоило. Обрушатся на нас, шапками закидают.
Седобородый турок встретил нас у ворот. Он словно безмолвно вопрошал: теперь-то вам что надо? Но, раз уступив, теперь возражать не осмеливался.
Мы ехали по городу, провожаемые недобрым молчанием. Жители искоса – открыто не осмеливались – посматривали на нас, как на разбойников. Зато немногочисленный гарнизон спрятался от греха подальше. Безделье и отсутствие опасностей разлагает воина. Это не Азов, вынужденно отражавший казачьи набеги.
Около одного из домов промелькнуло светлое женское лицо.
– Стой! – приподнял я руку. – Красавица, подойди.
Женщина поняла мою речь и с опаской подвинулась к кавалькаде. Точно, откуда-то из Руси или Малороссии.
– Я сказал: отпустить всех невольников. Кто хозяин? – вопросил я сопровождавшего нас турка-переводчика.
– Не губите, господин! – Женщина бросилась в ноги перед моим конем. – Не хочу никуда! Не отбирайте меня у Хасана!
Вытащенный на улицу хозяин, полноватый, однако с холеным лицом, стоял между казаками ни жив, ни мертв.
– Детей отца не лишайте! Ой, лишенько! – причитала женщина.
Сопровождающие меня мялись. Черт их, баб, разберет! Ей добра хотят, дуре, а она…
Но мало-помалу прояснилось. Женщина, действительно с Малороссии, уже давно считалась женой купившего ее Хасана. Даже троих детей успели завести. Если остальным бывшим пленникам наш приход доставил радость, то для нее оборачивался бедой.
– Хрен с ней! – выругался я, делая знак, чтобы отпустили турка. – Вольному – воля. Поехали!
Настроения продолжать объезд уже не было. Да и время. Пока еще доберемся до заветного берега…
10. Возвращение
Обратный путь оказался значительно длиннее. Вроде дорога та самая, и на сердце должна быть радость от успешного дела. Но бесконечная вереница освобожденных из неволи людей замедляла ход, и даже солнце, казалось, палило с небес сильнее вчерашнего.
Отряд растянулся до безобразия – на километры. Среди людских толп едва не терялись стройные ротные колонны. То Командор, то Клюгенау объезжали идущих, зорко следили, чтобы никто из егерей не покидал своего места, и уж тем более по сердобольности не вздумал помогать недавним пленникам. Иная доброта хуже злодейства.