Да и что я мог ей сказать? Она замужем, к тому же за моим врагом. Баронет с виду демонстрировал мне, что прошлое позабыто напрочь, однако я не настолько дурак и чувствую подлинное отношение. Да и сам я помнил о страстном желании бывшего победителя вздернуть меня повыше.

Вошедший в кабинет слуга что-то подобострастно прошептал на ухо Эдуарду.

– Прошу прощения, я вас покину ненадолго. – Лорд поднялся и ушел, оставив меня наедине со своей дочерью.

Ему что? Молчание повисло, стало давить, и я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Аркадий рассказал о вашем совместном путешествии.

Я чуть было не добавил, что далеко не каждая женщина рискнет путешествовать по Балтике зимой. Едва успел прикусить губу. Зачем напоминать Мэри о ее пиратском прошлом?

Как давно это было!

– Раз рассказал, то могли бы навестить. Знаете же, что я здесь одинока. – Мэри вновь обожгла меня взглядом, но тут же опустила глаза.

Очевидно, из милости, чтобы не сжечь меня живьем.

Но слова – как удар поддых. Как публичное уличение в трусости.

– Мне было неудобно к замужней даме, – пробормотал я.

Мэри зарделась. Словно услышала вопиющую бестактность. Нестерпимо захотелось извиниться непонятно за что. Я едва подавил заведомо глупый порыв.

Молчание вновь стало непереносимым. Почему обычно я легко чувствовал себя с женщинами, а здесь постоянно ощущал не неловкость, нет, но какое-то странное напряжение, едва ли не состояние неведомой вины? Или это и есть та самая воспетая романтическими поэтами сладострастная мука? И больно, и как величайшим счастьем дорожишь этой болью…

– Я еще не выразила вам свое сочувствие, Командор, – произнесла Мэри. – Поверьте, мне очень жаль, что так случилось.

– Спасибо, леди, – я едва не назвал ее по имени в нарушении всех и всяческих правил британской чопорности.

На этот раз во взгляде женщины был не огонь, а обволакивающая душу теплота.

В следующий миг моя рука легла поверх руки леди. Странно, коснулся руки, а ощутил Мэри целиком: каждую клеточку, каждый изгиб тела. Отчетливо, неведомым мне самому чувством. Такого со мной не было с ранней юности и первой влюбленности. И как в юности мир вокруг покачнулся.

Мэри вздрогнула. Мы вдруг стали одним, и никакая физическая близость ничего не могла добавить к этому ощущению.

Мое горькое невозможное счастье…

Слова нам были не нужны. Мы просто сидели. Я – жадно пожирая взглядом женское лицо, старательно ловя ее взгляд. Она – опустив очи долу, словно боясь посмотреть на меня.

Чувство времени исчезло. Наверно, то было пресловутое «Мгновение, остановись!».

Не остановилось. Время может застыть, но тут же, спохватившись, рвет вперед. На этот раз при помощи вернувшегося в кабинет лорда Эдуарда.

– Мэри, только что сообщили: пришли депеши из Лондона. Надо ехать, узнать, что пишут. – Эдик должен был заметить наши встретившиеся руки, однако милостиво сделал вид, будто ничего не происходит.

Подумаешь, люди сидят так, как им удобнее! Что тут такого?

Я осторожно переместил свою руку на свободный участок стола.

– Прошу прощения, Командор. Дела… – Лорд постарался придать лицу соответствующее выражение.