У меня тоже щиплет в носу и слезы наворачиваются. Жесты и слова бабули Фри не наигранные и не показушные. Я не сомневаюсь в том, что она говорит то, что думает и чувствует.

— Я верю вам и не обижаюсь, правда, — заверяю бабулю и пожимаю её руки в ответ.

— Ты добрая девочка и великодушная. А ещё честная и открытая. Поэтому я тебя сейчас кое о чем попрошу, но предупреждаю сразу: на отказ я не обижусь. Решение останется за тобой.

И даже в этот момент я не испытываю страха.

— Конечно, попросите, сделаю все, что могу.

— Мне восемьдесят два, и в моем возрасте уже у многих начинается деменция — это такая болезнь пожилых людей, — сообщает она грустно. И, конечно же, я про эту болезнь и так знаю — у меня же двоюродный дедушка от неё умер. — Поэтому Лара уже полгода как забрала меня к себе и не может уехать в свою любимую Испанию. Боится. А у неё там, между прочим, картинная галерея и выставки, и вообще, надоела она мне тут хуже горькой редьки! — Я хихикаю. — А я читала, что деменции не бывает у тех стариков, которые занимаются внуками. Они учатся вместе с ними и постоянно образуют новые нейронные связи… — Я уже догадываюсь, к чему она клонит, но опять в панику не впадаю. — Так вот… давайте отправим Лару с Левой в их дальние дали, а вы с Артуром и Марьяшей переедете в дом, чтобы присматривать за мной и строительством своего дома?

Самое удивительное, что её слова не вызывают у меня никакого протеста в душе. Сомнения — да, есть, а вот возмущения и протеста — совсем нет.

— Знаете, ещё вчера эта мысль вызвала бы у меня ужас, а сейчас я готова над этим подумать, — сознаюсь с улыбкой.

— Вот и правильно. Там вам будет очень хорошо, не нужно ничего бояться. И запомни на всю жизнь: ты теперь не одна, за тобой сильная и состоятельная семья. Ты можешь заниматься всем, чем угодно: можешь, как моя Ларка, странные картины собирать, а можешь приют для животных устроить — без разницы. Артур всегда тебя поддержит. Таковы все Шипы. Хотя и мой муж был тоже прекрасным мужиком, хоть и вояка…

Бабуля рассказывает о своей молодости, а я ей показываю комнату, где Артур разместил моё наследство — книги и статуэтки. Рассказываю про свою бабулю.

В общем, к шести часам вечера бабуля Фри меня каким-то образом полностью околдовала. Потому что вечером перед сном, когда мы с Артуром лежим в кровати нос к носу, я сама, без всякого давления, предлагаю ему идею бабули.

— Так, Ариша, лежи тут и не двигайся, кажется, у меня в аптечке был градусник, я сбегаю поищу, — реагирует на эти слова Шип соответствующим образом и озабоченно щупает мой лоб.

Ещё бы! Я бы тоже на его месте заподозрила себя в каком-нибудь душевном расстройстве.

— Хорошо со мной всё, — успокаиваю его и глажу по щеке, глядя с улыбкой в глаза. В них можно смотреть бесконечно — столько там любви и тепла, — просто я подумала, что так будет всем нам лучше.

— Не уверен, — сомневается Артур. — Ты знаешь, какой генеральша диктатор? Мы будем там по режиму жить.

Подумаешь? Ерунда какая.

Пожимаю плечами:

— Артур, мы и так по режиму живём, — сообщаю ему по секрету, — или ты собирался тусовки устраивать?