— Ой ты, господи! — поморщился Олег Иванович. — Иди, не стесняйся. Кому твои причиндалы интересны? Я же психотерапевт, а не гинеколог. Меня волнует, что у тебя здесь, — он постучал себя пальцем по виску, — а не то, что между ног болтается.

Алексей сначала сел на кровати, свесив ноги. Тело слушалось отлично, только слегка кружилась голова, но она была совершенно ясной и чистой, как небо за окном. Осторожно перенес вес тела на ноги. Ступни плотно и упруго вжались в пол, слабости в коленях не ощущалось.

Под пристальным взглядом Олега Ивановича Алексей, все же завернувшись в простыню, прошел по палате и опустился в свободное кресло, лицом к окну.

— Как самочувствие? Светлячков в глазах нет? — поинтересовался Олег Иванович.

— Порядок, живем дальше, — в меру бодро ответил Алексей.

Олег Иванович придвинул к нему сигареты и зажигалку. Алексей закурил.

Дым показался ему неприятным, с каким-то тухлым привкусом, будто сигареты сырыми пролежали в каком-то гнилом мешке. Затягиваться больше не хотелось. Пепельницы на столе не было. Он положил руку на колено так, чтобы дым не лез в нос.

— Итак, Леша, начнем прояснять ситуацию. Прежде всего, где? Ответ: в реабилитационном центре МЧС. — Олег Иванович вскинул ладонь, останавливая Алексея. — Почему ты и МЧС? Во-первых, потому что наше министерство причисляют к силовым. Некоим образом мы коллеги. Во-вторых, недавно наш центр был включен в реестр больниц неотложной помощи. Как правило, везут к нам пациентов при ликвидации ЧС в городе или если пациент имеет отношение к силовым ведомствам. Условия, как ты видишь, отличные, но мест, увы, не хватает.

— Но для меня нашлось, — вставил Алексей.

— Случайное совпадение: удостоверение в твоем кармане и наличие у меня свободной палаты. Из всех вариантов госпитализации, поверь, тебе выпал самый лучший.

— А мне сказали, везут в больницу МПС.

— Ловишь на противоречиях? Молодец, — усмехнулся Олег Иванович. — Мы на территории больницы МПС. Их министр нашему что-то задолжал, и нам достался двухэтажный особнячок. Ремонт и оборудование, естественно, за свой счет. Зато самое лучшее и современное. Ну, еще опыт вашего покорного слуги. Нет «горячей точки» и райна ЧС, где я бы не побывал. И пользовал ребят из всех органов и ведомств. Начал с матросиков на подлодке «Комсомолец», а заканчивал спецназом после Кизляра. Уже сбился со счета, сколько через меня прошло оперов, спасателей, прокуроров и фээсбэшников.

Алексей через силу затянулся. Не так хотелось курить, как отвести взгляд от пристальных прозрачно-голубых глаз.

На стол лег листок бумаги.

— Тебе вместо пепельницы, — сказал Олег Иванович.

Алексей кивком поблагодарил, стряхнул пепел на листок.

— Ты кто по образованию? — спросил Олег Иванович.

— Я — опер, — разглядывая красный уголек сигареты, ответил Алексей.

— Скорее, юрист, нет?

— Нет, юрист — он в галстучке и с портфелем ходит. А я бандюганов выслеживаю и давлю.

Олег Иванович кивнул.

— Хороший ответ. Показательный.

— В смысле — показательный?

— Показательный — и все. Девяносто процентов моих пациентов именно так и отвечают: я — опер, я — прокурор, я — спасатель. — Олег Иванович придвинулся ближе, понизил голос. — Открою тайну, именно из-за такого взгляда на себя они здесь и оказываются. Внедряют себе в сознание установку, что они лишь ф у н к ц и я, человек-профессия, незаменимый профессионал, на котором все держится. Но человек — не киборг на службе закона. У него должны быть вполне очевидные человеческие потребности и простительные человеческие слабости. И ресурс прочности и живучести у него меньше, чем у табельного «макарова». Вашему начальству легче и проще вдалбливать вам в голову мысль о некой вашей исключительности и играть на чувстве долга. «Промывка мозгов» всегда дешевле, чем забота о полноценном отдыхе и адекватном развитии личности и психики подчиненных. Человек, считающий себя всего лишь и только опером, прекрасный подчиненный и функционер, но обречен как биологический объект. Как человек. Что собственно произошло? Леша Колесников, двадцати пяти лет, вместо того, чтобы выспаться и провести день на пляже и ночь с молодой здоровой женщиной, сцепив зубы, тащится на работу. И падает в обморок посреди улицы.