Торговка его мысленной мольбы не услышала.
Галина Нечепорюк во всей малороссийской красе и дородности стояла у своих помидоров так, словно покорила Москву и теперь ждет делегации от всех сословий для торжественного вручения ключей от города.
В принципе так оно и было. Большинство ее товарок работали в Москве вахтенным способом: копили с потом и унижением заработанные деньги, плакали с тоски в подушки и мечтали поскорее уехать назад, к детям, огородам и окончательно отбившимся от рук мужьям. Галя, едва ступив на перрон Киевского вокзала, хозяйским глазом оценив московский гламур, сразу же решила, помрет, но этот город она возьмет. Либо штурмом, либо планомерной осадой. Но возьмет обязательно. Потому что дивчине в тридцать пять лет со спившимся мужем, цвета мужненого носа паспортом с золотым трезубцем и дипломом мелиоративного техникума советского образца терять уже нечего.
За три года, тремя наездами по девять месяцев каждый, Галя Нечепорюк добилась того, чего менее пробивные и застенчивые добиваются десятилетиями. У нее появились связи, имя и капитал. Даже регистрация на полгода у нее была. Регистрацию два раза подряд безропотно делал гражданин Соколов, тихий алкоголик с отдельной двухкомнатной квартирой в двух шагах от Ленинградского рынка. За два этих несомненных достоинства Галя решила сделать его своим мужем. Соколов о таком счастье даже не мечтал, поэтому попытался отбрыкаться. Но быстро сдался. А что было делать, если сватом выступал капитан милиции, с которым будущая новобрачная активно сожительствовала в снимаемой ей комнате?
Свадьбу решили сыграть, как положено, на Красную горку. К этому времени Галя планировала развестись с украинским мужем и привезти в Москву шестнадцатилетнюю дочку. Девочка лицом, телом и темпераментом удалась в маму, поэтому свадьбу решили сыграть сразу же после окончания школы. Жениха Галя уже присмотрела, сам ничего, малохольный такой, и квартира в соседнем доме. Квартиру можно сдать, а молодые первый годик поживут у тещи. Гражданину Соколову обещали подыскать комнату в коммуналке. Он поартачился, но в конце концов согласился. Уж больно уговаривал капитан.
В небесной канцелярии то ли перепутали карточки, то ли решили, что Гале фартит до неприличия, но планы окончательного покорения Москвы резко и необратимо дали трещину.
Для начала капитана «принял» за взятки отдел собственной безопасности. Арестовали прямо на рабочем месте, взяли чисто — на меченых деньгах, поймав за измазанную люминофором лапу. Капитан от неожиданности потек и стал прямо в собственном кабинете давать признательные показания. Галя, получив такую новость, моментально вычеркнула его из памяти и из доли. Ей бы вспомнить народную мудрость, что беда одна не ходит. Но Галя на радостях, что избавилась от опостылевшего хамоватого любовника, потеряла бдительность.
Это выразилось в том, что на следующий же день неустановленный гражданин смел с ее лотка пять пар французских трусов. Галя громогласно призывала Бога и людей в свидетели. Бог гласу торговки не внял, но товарки дружно записались в свидетельницы. Причем все в один голос утверждали, что видели в руке грабителя нож. Галя во всех подробностях описала ножик в заявлении, если верить ее показаниям, таким секачом можно мамонта свежевать. Приметы напавшего, правда, получились такими расплывчатыми, что по ним можно было смело задерживать все мужское население района моложе шестидесяти лет. Но тем не менее заявление у Гали приняли.