Я наматываю на палочку вату и аккуратно провожу по больной багровой коже, никакой реакции. Потом качаю головой.
- Вы только можете облегчить ее страдания, смазав календулой или катаполом. Увы, она безнадежна.
- Идите сюда. Здесь другая больная. Ирина проснитесь.
Это молодая девушка, она приподнимается на подушке и сонно смотрит на нас.
- Что стряслось, матушка?
- Тебя хочет посмотреть доктор.
Я щупаю ее молодое тело и поражаюсь его упругости.
- Что у вас болит?
- Грудь. Правая грудь.
В районе правой груди большая опухоль величиной с кулак.
- Давно?
- Вот уже месяц...
Врет. Болит давно, только сейчас пошел процесс. Нужно срочно хирургическое вмешательство и грудь придется снять.
- Ее надо прислать в госпиталь. Необходима операция.
- Надежда есть?
- Не могу сказать. Очень запущена.
- А вы могли бы сами сделать операцию?
- Я не ахти какой хирург, матушка. Более сложные операции, должны делать специалисты в оснащенных операционных... Ее надо туда...
- А как же... с кесаревым сечением?
- Вообще то я проходил практику и простые..., как с роженицей, еще могу...
Игуменья сразу сжимает губы.
- А жаль. Вот третий больной.
Это старушка, она даже не открывает глаз, несмотря на то, что игуменья ее расталкивает. Печать смерти на ее лице и сразу качаю головой, как дотрагиваюсь до ее руки. Судя по всему у нее разрушена печень. Желтизна кожи потрясающе выглядит даже в этом полумраке. Матушка все поняла по моему взгляду и идет к следующей койке. Здесь опять молодая женщина, она проснулась давно и улыбаясь ждет своей очереди.
- Что у вас?
- Жжет здесь, - она пальцем ткнула в живот.
- Давно?
- Не а...
- Говори все, Маланья, - требует игуменья.
- Да землю обрабатывала, хотела капусту посадить, пыли много, вот и наглоталась. Потом военные пришли сказали пол участка заражены какими то дио...кси...нами. С того раза и стал живот болеть. Месяц назад то было.
- Земля где?
- У дома, где ж ей быть то.
- А где живете?
- В Камышевке.
Я поворачиваюсь к матушке.
- Ей нужно обследование...
Она кивает головой и подходит к последней койке. Ее рука сдергивает одеяло и я вижу, что это покойница.
- Она мертва.
- Умерла, царствие ей небесное. Сейчас пришлю сестер. Пойдемте, доктор.
Мы опять возвращаемся к ней в келью.
- Что вы скажите, доктор, о моих больных?
- Плохо. Все ужасно плохо. Для них нужна клиника.
Она отрицательно качает головой.
- Ко мне приходил майор Молчанов, - продолжаю я, - он предлагал лечить больных людей жертв полигона. Они ведь все жертвы?
- Да. Но военным я их не отдам.
- Почему, матушка?
- Этот майор и его помощники настоящие палачи и садисты. Они не лечат, они проводят эксперименты над больными и я вынуждена дать некоторым из них право помереть спокойно у меня в монастыре.
- Этого не может быть...
- Вы еще очень молоды, доктор и много не понимаете. За этой колючей проволокой правды нет. Здесь правит военная машина, для которой раздавить человека, что раз плюнуть, - она устало пошевелила рукой. - Уже поздно, доктор, я отправлю вас домой. Никому не говорите, что вы здесь были и видели.