— Кто тут? — послышался тихий старческий голос.
— Странник, — ответил Алексашка. — Пусти соснуть малость. Устал в пути.
— Ложись, — предложил хозяин избы. — В углу солома настелена. Не озябнешь.
Алексашка ногами нащупал солому, подгреб ее и лег, сладостно вытянув затекшие ноги.
— Теперь не озябну. К лету идет.
— Издалека? — зевнув, спросил хозяин.
— Из Полоцка… — Алексашка долго молчал, хоть и знал, что хозяин не спит. — Это ваш на колу?
— Наш… — послышался тихий голос. — И наш, и твой…
— Паны посадили?
— Кому же еще? Думаешь, сам мужик сядет?
— За что?
Хозяин не ответил. «Дурное спрашиваю, — подумал Алексашка. — Мало ли за что может пан посадить на кол. Захочет — и без вины посадит…»
Алексашка заворочался. Долго не мог уснуть.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Когда Фонька Драный нос шел к Алексашке Теребеню, чтоб выпить браги по случаю праздника Миколы, он и не думал, что попадет в такую оказию. Едва жеребец вынес Алексашку со двора, Фонька схватил с лавки свой армяк и выскочил из хаты. Переступая лентвойта, заметил, что шевельнулся Какорка. «Выжил, ирод…» — прошептал Фонька и пустился вон. Толкнул дверь, и замерло сердце: с двух концов улицы, стегая коней, мчались рейтары. Возле калитки, брызгами разметая грязь, осадили коней. Среди рейтар Фонька увидел писаря и рыжеусого капрала Жабицкого, лютого и неумолимого пана. На нем были шлем и сверкающая кираса.
— Стой! — властно приказал капрал.
Фонька Драный нос не успел опомниться, как рейтары скрутили за спиной руки. Конец веревки крепко держал рейтар с обнаженной саблей. Фонька видел, как вынесли из хаты лентвойта и положили в телегу. Поодаль от хаты стал собираться люд. Капрал Жабицкий махнул рукой, и тотчас к хате бросились два рейтара с охапками соломы. Один из них, присев, высек огонь. Через мгновение белый горький дым повалил из раскрытой двери. Заохкали бабы и, хватая детей, отходили подальше от огня. Не слезая с коня, капрал презрительно посмотрел на Фоньку.
— Куда сбежал смерд?
— Не знаю, пане капрал, — Фонька пожал плечами. — К мосту подалси…
Капрал Жабицкий сбросил стремя и сапогом ткнул Фоньке в лицо. Фонька Драный нос замотал головой, сплюнул с кровавой слюной зуб.
— Собака! — прошипел Жабицкий.
Пять рейтар, пришпорив коней, помчались к мосту. «Догоните ветер в поле!..» — подумал Фонька Драный нос.
Фоньку повели. Теперь ему было уже все равно, куда ведут. Конец был один. «На этот раз не выпутаться тебе, Драный нос…» — горько сказал себе Фонька. Три года назад в торговых рядах Фонька спьяна обругал войта. «Эта старая свинья не видит под собой земли! — кричал Фонька, махая треухом. — Набил толстенное брюxo чиншами!..» Его схватили, полдня пытали плетями, чтоб сказал, кто научил мрази. Ксендз шептал: «Примешь веру — будет конец пыткам…» Фонька свое: с дури болтал. А про веру будто не слышит. Палач дознался, что Фонька Ковальского цеха подмастерье, решил потеху устроить — щипцами прокусил ноздри. Фонька обомлел. Его окатили ушатом холодной воды и под хохот стражи вытолкали на улицу.
— Чтоб помнил, как клещами ковали работают!.. — кричал вослед палач.