— А за деньги?

— Какие? — насторожилась она.

— Вот! — я достал из кармана и выложил на столешницу стопку двадцатипятирублевок. — Гонорар за лечение.

— Тома, что ли заплатила? — недоверчиво спросила Галя, подходя ближе.

— Другая мамочка — я сегодня ее сына исцелил. Телефон наш ей дала Тома.

Галя схватила деньги и мгновенно пересчитала. Пальцы так и мелькали. Профессионал…

— Триста рублей! — сказала потрясенно. — Наша с тобой месячная зарплата! Ой, Миша! Ты у меня такой молодец!

Какая мгновенная смена настроения! Это ты про пятьсот рублей не знаешь… А что? Уважающий себя мужчина должен иметь заначку.

— Подожди, я сейчас!

Галя чмокнула меня в щеку и умчалась, не забыв прихватить деньги. Из ванной донесся шум воды. Спустя минуту она ворвалась в кухню и плюхнулась на табурет.

— Налей мне борщу! — велела, придвигая ближе миску с салатом. — Водки тоже. Будем праздновать!

Праздновать спокойно нам не дали. Звонок в дверь, и Галя побежала открывать. Вернулась с Томой.

— Вот! — гостья водрузила на стол бутылку шампанского. — От нашего стола — вашему. Видела в окно, как Галя прошла, дай, думаю, навещу.

— Садись, подруга! — улыбнулась жена. — Миша борщ сварил, гуляш приготовил, салат даже. Отведай!

— Он еще и готовит?! — удивилась соседка, опускаясь на табурет.

— Прежде замечен не был, — хмыкнула жена. — Хорошо его молнией пиз**нуло! Миша, что стоишь? Принеси бокалы и открой шампанское! Будем праздновать.

Я сдержал готовое сорваться с губ ругательство. Раскомандовалась торговля! Да еще матерится. В гастрономе сквернословят все: от грузчика до директора, вот и эта набралась. Соседки бы постеснялась.

Сходил за бокалами, разлил шампанское, себе плеснул водки. Выпили, закусили.

— Вкусно! — оценила Тома, покончив с борщом и придвигая к себе тарелку с гуляшом. — Повезло тебе, Галя! Муж — целитель, да еще повар.

— Ну, так я того стою! — хмыкнула жена.

Соседка глянула на нее, но промолчала. Я вновь наполнил бокалы. Окончание ужина прошло в тишине — все сосредоточенно ели.

— Спасибо, Миша! — сказала Тома, отодвинув опустевшую тарелку. — Давно так вкусно не ела. У тебя талант! Я, собственно, зачем зашла? Хотела рассказать, что Маша сегодня учудила — сама из дома вышла.

— Зря, — покачал я головой. — Перед подъездом высокое крыльцо. Могла упасть. Там же ступени.

— Вот и я отругала, — вздохнула соседка. — Только толку! Говорит: за перила держалась, их ЖЭС для бабок установил. Хорошо, что обошлось. Зато довольная такая. Рассказала мне, как было. Вышла, значит, а на лавочке у крыльца бабки сидят. Дочку увидели — онемели. А та тихо подошла, села рядом и говорит: «Здравствуйте, соседки! Погода сегодня хороша. Вот погулять вышла». У бабушек глаза по блюдцу, — Тома засмеялась.

— И что дальше? — поторопила Галя.

— Ничего, — ответила Тома. — У них мову[11] отняло, так ничего и не сказали. Дочка посидела пару минут, встала и ушла.

Ну, теперь понесут по кочкам… Бабки у подъездов в этом времени заменяют интернет. Инстаграм, Фейсбук и Твиттер в одном флаконе.

— Еще Яня позвонила, — продолжила соседка. — Благодарила, что рассказала о тебе. До сих пор под впечатлением, как ты Ваню исцелил. Она его к врачу свозила. Говорит: тот в шоке. Долго удивлялся, все не мог поверить. Просил у Яни твой телефон. Она спрашивает: давать?