Подъезд встретил меня деревянными дверями. Время стальных с домофонами пока не пришло. Демократия первым делом заставит людей прятаться за броней. Вечерние улицы опустеют — гулять в это время станет себе дороже. Только при «диктатуре» вздохнем свободнее. И в любое время в парках и скверах можно будет встретить мамочек с колясками, пенсионеров и молодежь. Интересный феномен. В оплоте демократии — США во многих городах есть районы, где постороннему опасно появляться даже днем. Несмотря на усилия властей, это длится десятилетиями. В «диктаторской» Беларуси о подобном не знают. Может этот опыт предлагают нам заимствовать заокеанские «друзья»?

Я поднялся на третий этаж, вытащил из кармана ключи, собрался с духом и отпер дверь. За порогом бросил на пол сумку и стащил ботинки. Никто не вышел меня встречать. Странно. У Гали, вроде, выходной — она работает через день по 12 часов. Будь иначе, дверь бы заперли на два замка, а не на один верхний. Я заглянул на кухню — никого, затем прошел в зал. Жена обнаружилась на диване — лежала на животе, прикрыв ноги пледом. Из одежды — только ночнушка. Это что у нас?

— Привет, дорогая! — преувеличенно жизнерадостно сообщил я. — Воротился.

— Слышала, — недовольно буркнула она в ответ.

— Спину прихватило? — догадался я.

— Утром, — подтвердила она. — Повернуться больно. У нас где-то мазь была. Натрешь? У самой не получится.

— Сейчас, — пообещал я и прошел в ванную. Там помыл руки и вернулся в зал. Покопавшись в ящиках серванта, нашел крохотную баночку с бальзамом «Звездочка». Повертел в пальцах и положил обратно — не для этого случая. Скипидарная мазь? Теплее, хотя вряд ли поможет. У Гали приступ люмбалгии — помню их по прошлой жизни. Болезнь ее здорово доставала — расплата за сидячую работу, хрупкое сложение и лишний вес. Дня три промучается, если не дольше. Сходить в поликлинику, вызвать врача? Придет только завтра, а спина болит сейчас. Ладно, попробуем.

Я прошел к дивану, задрал Гале ночнушку и выдавил на ладонь из тюбика чуток мази. Запахло хвоей. Я присел рядом с женой и стал растирать мазью ее крестец. Внезапно в пальцы толкнулся жар — он исходил откуда-то изнутри. Я перестал тереть, накрыл горячее место ладонью и внезапно УВИДЕЛ. Картинка была полупрозрачной, но вполне различимой. Она словно висела в воздухе над спиной жены. Я отчетливо различал позвонки и зажатый между ними нервный корешок. Именно он и давал жар, светясь красным.

— Что остановился? — невольно спросила супруга. — Натирай.

— Ага, — ответил я и провел ладонью вдоль хребта. Картинка исчезла, но, когда воротил руку на прежнее место, появилась вновь. Где-то с минуту я размышлял, продолжая двигать ладонью (картинка появлялась и исчезала), затем решительно вернул ладонь к больному месту, сжал, а затем раздвинул пальцы, будто увеличивая изображение на экране смартфона. Позвонки, к моему удивлению, чуток разошлись, высвобождая корешок. Прикоснувшись к коже над ним, я стал лить заструившийся из пальцев лед.

— Холодно, — внезапно сказала Галя. — Странно, мазь должна согревать.