Если бы он переслал мое письмо «General Electric» с требованием возмещения морального ущерба, меня бы уволили. Даже не знаю, что бы тогда стало со мной, моей женой и моим сыном. И я бы никогда не собрал материал для романов «Механическое пианино» и «Колыбель для кошки» и нескольких рассказов.

Дядя Алекс отдал письмо Гая Фокса Берни. Берни на смертном одре передал его мне. Иначе оно бы могло потеряться уже навсегда. А так – вот оно, у меня.

Времетрясение! Я снова в 1947 году, только что устроился на работу в «General Electric», и начинаются повторные сколько-то там лет жизни. Нам всем придется опять пережить эти годы – причем в точности повторяя все то, что мы делали в первый раз, хотим мы того или нет.

Смягчающее обстоятельство на Страшном суде: Вообще-то мы не просили, чтобы нас рожали на свет.

Я был младшим ребенком в большой семье. Теперь мне больше не перед кем выделываться.

Женщина, которая знала Берни только последние десять дней его жизни, в хосписе святого Петра в Олбани, сказала, что он умирал «деликатно» и «элегантно». Каков братец, а?!

А какие слова!