– И детьми, – быстро вставил Гудо.

– … и детьми где пожелаешь. Хочешь быть лекарем – будь, хочешь продолжить свое ремесло… Но нет! Думаю быть палачом – это тебе не по душе. Да и семье твоей… Кому желательно из рода в род носить печать палача? Хотя… Такого как ты великого мастера принял бы с распростертыми объятиями любой властитель. И даже святая инквизиция! Подумай сам! С твоими умением, знаниями и настойчивостью ты мог стать величайшим из защитников нашей церкви. Ты бы уничтожил всех еретиков. Не только силой своих рук и ума, но и той убийственной славой, которой окружила бы тебя людская молва! Еретики отказались бы от своих заблуждений, а самые преданные сатане и вовсе задушились в петле, если бы знали что за ними придет сам святой отец Гудо! А может ты подобрал бы себе другое имя, навек позабыв проклятое Господом и людьми имя Гудо. Но довольно. Я устал от множества беспокойных дней. Ступай, тебя проводят. Через несколько дней мы отправимся туда, куда ты укажешь.

– А…?

– И твоя семья с нами. Ведь мы же подпишем договор и будем его строго исполнять. Господь тому свидетель! А пока, для твоей безопасности и нашего спокойствия, посиди взаперти. Тебе к этому не привыкать. Но, надеюсь, в последний раз.

Гудо проснулся от глухих ударов. Он не сразу понял, что могло породить эти звуки, но прислушавшись, сразу же прильнул к узкой бойнице, заменявшей в этой комнате окно почти у самой земли.

Удар, еще удар, а в след им людской крик. Такое «господин в синих одеждах» уже слышал множество раз. Так глухо и мощно бьет таран в крепостные ворота. Так нетерпеливо и даже восторженно кричат те, кто вот-вот ворвется во вражескую цитадель и одержит желаемое.

И хотя Гудо не видел, но не сомневался: многочисленное воинство штурмует цитадель города Галлиполи. Кто это мог быть, как это случилось и что причина этого? Он не мог даже предположить, но сердце заныло от тревоги в предчувствии худшего. А ведь засыпая, «господин в синих одеждах», был почти уверен, что худшее позади. И даже надеялся на то, что Господь смилостивился и снял с него «вечное проклятие палача». Ведь он так много страдал, молился и уповал на божью милость…

Гудо бросился к дубовой двери и стал яростно колотить в ее крепкие доски.

– Кто-нибудь! Эй, кто-нибудь! Откройте, богом молю! Откройте! Что происходит? Откройте!

Но кто может услышать человека за толстыми стенами и крепкой дверью. Кричать в бойницу? Так и нужно поступить. Гудо чувствовал, как срывается его голос, но никто так и не подошел к этому окошку. Кто услышит запертого в темнице, когда такое происходит у ворот цитадели? И уже когда «господин в синих одеждах» почти отчаялся, маленькое окошко в двери, через которое узникам подавали пищу, отворилось.

Гудо тут же бросился к этому спасительному проему:

– Эй, кто тут? Что происходит? Откройте, богом молю, откройте!

Огромная голова Гудо не могла пролезть в маленькое окошко, но все же он сумел разглядеть знакомые воинские доспехи.

– Я вижу! Это вы, Арес и Марс! Несчастные братья-близнецы. Откройте своему Гудо. Ведь вы должны меня помнить! Давно, еще очень давно… Там в подземелье Правды. Вы плакали, а я, чтобы хоть как то вас утешить рассказывал сказки и пел песни. Я был на цепи. Вы не могли меня видеть из своей клетки, покрытой черной тканью. Но мой голос вы слышали. Слышали и умолкали, пока я пел песни и пытался сложить очередную сказку. Ответьте мне, как отвечал вам я на ваш плач!