На невысокой скале справа стояли еще несколько мужчин при мечах в добротной, теплой одежде. Они с равнодушием посмотрели на быстро закончившуюся свалку, а затем перевели свой взгляд на вновь прибывших. Не торопясь эти мужчины спустились к берегу, на ходу обсуждая и деля между собой живой товар.

– Пойдем, Кэтрин.

Гудо взял за руку девочку. Кэтрин кивнула головой и последовала за тем, кто сказал, что обещал ее родителям заботиться о ней.

– Эй, постой!

Дорогу Гудо преградили двое «покупателей» живого товара.

– Это твоя дочь? – спросил тот, что постарше.

Спросил, улыбнулся и положил ладонь на рукоять меча.

– Ну, что ты мой дорогой друг Фарго, – усмехнулся стоящий рядом «покупатель» помоложе, и так же опустил руку на свой меч. – Разве может быть у такого урода, такая прелестная дочь. Он ее украл. Сознайся. Здесь, на этом проклятом острове, тебя никто не осудит и не покарает.

Гудо поправил перекинутые через плечо мешки, и локтем открыл полу плаща. Его рука поглаживала рукоять короткого меча.

Оба покупателя посмотрели на этот меч, затем на крупное тело мужчины в странной синей одежде.

– Мы дадим тебе за девочку пол мешка отличной пшеничной муки и бочонок соленого мяса. А еще ты сможешь приходить и брать у нас ежедневно кувшин воды, – деловито предложил Фарго.

Гудо отрицательно кивнул головой и продолжил свой путь.

– Ну, ничего. Скоро ты ее приведешь за лепешку и кружку пива, – мстительно в спину выкрикнул младший «покупатель».

– Никого и ничего не бойся. Пока я буду в силах и при памяти, с тобой ничего печального не случится. А я всегда буду в силе и при памяти. А пока нам нужно кое-кого разыскать на этом острове.

Кэтрин кивнула головой и поспешила за широкими шагами благодетеля, которого родители выпросили у Господа.

Песчаный остров с выступающими глыбами и с множеством мелких камней был просто клочком суши в Венецианской лагуне. Бесплодным и непригодным к жизни. Местом для отдыха морским птицам, и кладбищем для тех, над кем посмеялась судьба. Ни дерева, ни куста. А если и была трава, то она уже давно переварена в желудках узников карантина.

Гудо остановился и огляделся. Неподалеку от берега недостроенное здание. Два крыла. Левое едва поднялось от фундамента. А правое крыло было покрыто лишь на половину дощатой крышей. На второй половине ни досок, ни балок, ни перекрытий не было. Все это или уже сгорело в кострах, или превратилось в решетчатые хижины, что враждебно отстояли друг от друга на десятки шагов. Между этими убогими жилищами без цели и понимания шатались исхудалые люди. Им уже давно не было о чем говорить друг с другом. Да и сил на это тратить не хотелось.

Гудо с девочкой подошел к крайней хижине, решетчатую стену которой подпирал старик в длиннополой тунике, некогда благородного белого цвета, и небрежно накинутом рваном плаще, отороченном лисьим мехом. Сохраняя остаток жизни, старик сидел неподвижно, и только движущиеся глаза говорили о том, что у него все еще есть интерес к этому остатку.

– Да прибудет с тобой Господь, старик.

– Пусть лучше прибудет со мной сладкий окорок и бокал вина, – усмехнулся на приветствие старик.