— Да, ваше высокоблагородие, — это здорово, — уважительно изобразил приподнимание отсутствующей на голове шляпы Давыдов. — Стоит потрудиться. Исключительно из любви к искусству, ибо нам с вами это ничего не даст.
— Ошибаешься. Даже выигрыш партии в преферанс или шахматы приносит большое удовлетворение. В нашем же случае все как раз сходится с твоими тайными желаниями. Не возвращаясь в Россию, нынешнюю, девяносто девятого года, Югоросскую, или любую другую, по двадцать первый век включительно, сможешь здесь удовлетворить страсть к авантюрам и приключениям… Просторы для воображения открываются… — Кирсанов даже причмокнул губами. И непонятно было, всерьез он говорит или так своеобразно развлекается.
— Наконец-то слово сказано, — подстроился к тону начальника Давыдов.
— Уже плюс. Терпеть не могу людей, руководствующихся шкурными интересами, как бы красиво они ни мотивировались. А здесь какая-никакая, но идея… При общем согласии слегка конкретизируем задачу. Работая в своем кабаке, особое внимание обращайте на военных моряков. Составьте реестрик командиров и старших офицеров броненосцев и крейсеров, выясняйте аккуратненько, кто собой что представляет. Чем хороши, чем плохи. Глядишь, или очередного лейтенанта Шмидта найдем, или насчет «Потемкина» британского розлива подумаем. А то и Гельсингфорс образца семнадцатого года устроим. Перспективно нужно мыслить, братцы, перспективно…
— В таком смысле мы — сколько угодно, — с многообещающими нотками сообщил Эльснер. — Если учесть, что нашу революцию не столько немцы, сколько англичане организовали, ответим достойно.
— Только — не увлекаться сверх меры, — предупредил Кирсанов. — Вы ребята способные…
— На все, — вставил Давыдов.
— Я как раз об этом. Никаких несанкционированных действий. На рожон не прите. Позабавились вчера с патрульными, и хватит для начала. Раз обошлось, другой — кто его знает. Не вы у меня первые. Привлекаешь, бывает, строевых офицеров к серьезной работе, а они как привыкли ротой на передке командовать, так и остановиться не могут. Захотите на фронте погеройствовать — будет случай. Когда в городе уличные бои начнутся. А до того — ни шагу без согласования со мной. Поняли?
— Поняли, — без особого энтузиазма ответили капитаны. Видимо, имелись у них какие-то собственные соображения.
— Хорошо поняли? — с нажимом повторил Кирсанов. Изобразив и лицо нужное, и тон. Жандармский полковник таковым и остается: когда захочет — способен создать нужное впечатление.
— Да ладно, ладно, Павел Васильевич, можете быть в полной уверенности. И без вас ученые…
Глава 8
Воронцову было скучно. Почти так же, как в Сухуме в восемьдесят четвертом году[32]. Только там ему надоел бессмысленный отдых на пляже, и вновь тянуло на свое судно, а здесь словно бы наоборот. Надоела любимая «Валгалла», и не сама по себе, а то, что четвертую уже неделю она стояла у стенки, лениво дымя второй трубой для поддержания в рабочем состоянии механизмов и устройств специального жизнеобеспечения.
Короткий переход из Лоренцу-Маркиша в отвоеванный бурами с помощью Басманова и Сугорина Дурбан — не в счет. Ближний каботаж — не дело для моряка океанского плавания.