Такую невротическую вину невозможно «напоить» – даже искренние похвалы не убеждают таких людей либо успокаивают лишь ненадолго, до следующего всплеска неуверенности.
Но в одну из встреч женщина рассказала о другой вине, которая в корне отличалась от первой. Как-то раз она случайно выбросила очень дорогой для мужа предмет. Этот предмет не имел денежной ценности, но был связан с важным для него человеком. Огорчение мужа было так велико и так ее расстроило, что она почувствовала себя глубоко виноватой. Одновременно она была удивлена, что муж не упрекает ее в случившемся.
«Я вдруг поняла, что он любит меня такой, какая я есть, – призналась она. – И чувство вины было сильным, но как бы очищенным от страха… Я чувствовала [к мужу] сильную любовь. И странно, совсем не хотела от этой вины срочно освободиться. На самом деле я даже не думала о себе. Я хотела только его утешить, сделать для него что-то хорошее».
Мы видим, что две эти вины – совершенно разные. Во время работы с женщиной мы постепенно разделили, расставили по местам ее желание делать что-то доброе для другого и стремление быть любимой. Когда она поняла, что истинное чувство вины появляется, когда нанесен объективный ущерб, а большинство ее мучений касаются только неуверенности в своей ценности, – приступы тревоги и вины стали переноситься заметно легче, а наша работа стала более прицельной.
Как выяснилось, чувство вины было прикрытием для других проблем. Мы начали работу с ощущением самоценности – безусловной ценности собственного бытия, собственной жизни. Для того чтобы приобрести это чувство, женщине нужно было осознать, что для нее действительно важно в жизни, и научиться правильно оценивать свои поступки. А еще ей требовалось принять поддержку тех близких ей людей, которые любили эту женщину безусловно. Наша работа завершилась заметным прогрессом.
Смирение «половой тряпки»
Бывает и так, что человек признает вину, ощущая себя ничтожным и жалким, но не сопротивляется ей, а находит в этих ощущениях своеобразное удовольствие. Почему так происходит?
В проповеди-эссе иеромонаха Макария (Маркиша) выведен образ половой тряпки, которая лежит у входа в дом. Она получает удовольствие от того, что избавлена от необходимости самосовершенствоваться, от того, что вся ее духовная жизнь сведена к самоуничижению:
«Лежит у меня на пороге кельи половая тряпка. Я с ней в мире? Абсолютно. Я на нее гневаюсь? Никогда. Голос повышаю? Да ни в жизнь. И в голову ровно ничего на ее счет не беру. Пройду по ней, вытру ноги аккуратненько, пяткой расправлю, и весь с ней разговор. Она, может, и пискнет иной раз что-нибудь, тряпочка моя, о чем-то меня попросит, пожалуется, всплакнет, – а я ее каблуком приложу покрепче: пускай смиряется, это для нее как раз, лучшего не придумаешь. Такие вот у меня с ней прекрасные православные отношения.
Ну, бывает, конечно, что тряпка совсем потеряет вид, затаскается, уже и видеть ее противно, и посторонним людям стыдно об нее ноги вытирать. Тогда ладно, брошу ее в ведро, прополосну – и вот она у меня снова чистая. А если уж, так и быть, повешу ее просушить на южном солнышке да на морском ветерке – тут уже радость до небес и слезы счастья: «Подумать только, и мне, простой тряпке, – такая высокая честь…» Ну, подсохнет, и снова на место. А как обветшает – скажу: «Хорошая была тряпка, умерла на послушании!», швырну на помойку, а себе новую тряпку найду, и дело с концом»