Ночь теплая, но в беседке как-то не комильфо. Рядом целый дом, в котором и сауна, и купальный павильон. Магриб строился с размахом. Пацаны ему завидовали, возможно, и осуждали.

— А ты, Фомич, давай-ка переезжай отсюда в сауну. Бассейн в твоем распоряжении. Щенков в нем топить будешь, — сказал Магриб, усмехнулся и подмигнул Ершику и Альту.

Они уже не щенки, а матерые псы, которые просто обязаны рвать зубами всех, кто угрожает их боссу. Щенки — это те, которые еще только начинают. Оладик — пример для подражания? Ну-ну, пусть только попробует кто сказать хоть слово в его защиту!

Но никто ничего не сказал. Альфред привез четырех салаг, и Магриб лично толкнул им речь. Пацаны слушали его с открытыми ртами. Как же, сама живая легенда снизошла до них.

Домой Магриб возвращался, ощущая себя звездой первой величины. Его боятся, уважают. Он в этой жизни добился всего, чего хотел. У него реальный бизнес, а какой дом! Во всем Денисовске ни у кого такого нет.

Наташа должна была стелиться перед ним, петь ему дифирамбы за честь, оказанную ей. Но она спала как убитая. В комнате ощутимо пахло перегаром.

На тумбочке стояла недопитая бутылка коньяка. Магриб оставлял Наташе виски. Он нахмурился и тронул ее за плечо, но она лишь натянула простыню на голову.

Его наложница должна была спать голышом. Кто разрешил ей лечь в халате? Никакого контроля! Полный бардак!

Магриб столкнул Наташу с кровати. Она упала на пол, проснулась и кое-как, сильно шатаясь, стала подниматься.

— Коньяк из бара взяла? — строго спросил он.

— Не помню, — ответила Наташа и мотнула головой.

Но от этого ее шатнуло еще сильней. Она потеряла равновесие и бухнулась на кровать.

Магриб повел рукой, разрешая ей сидеть.

— А кто ты такая, помнишь?

— Не очень.

— А зачем ты здесь?

— Даже говорить страшно.

— Страшно?!.. А чужой коньяк без спроса пить не страшно?

— Я не помню, как его брала.

— Ты знаешь, что за это бывает?

— Там вокруг дома столько людей! Я их испугалась.

— За это убивают, — жестко сказал Магриб.

— Нет, не надо! — Наташа умоляюще посмотрела на него.

— Но если коньяк не чужой, а свой… Ты же моя женщина, разве нет? — спросил он.

— Ну…

— Ты хочешь, чтобы коньяк был твоим?

— Да!

— Тогда раздевайся!..

— А если коньяк чужой, то что? — Наташа попыталась ухватиться за соломинку, но в руках у нее оказалась фига.

— Тогда смерть.

Наташа вздохнула, поднялась, распахнула халат и глянула в сторону окна.

— Вот и умница.

Магриб не нуждался в разогреве. Он навалился на Наташу, и его мустанг с места взял в галоп. Плевать ему было на то, что при этом чувствовала женщина.

В дверь кто-то постучал, но Магриб не смог остановиться. Когда это произошло, он сразу услышал плач Наташи. Но ведь это от радости. По-другому и быть не может.

Магриб поднялся, заправился и вышел в холл, где у лестницы стоял Фомич.

Босс вопросительно глянул на него и услышал:

— Оладика нашли!

— Взяли?

— Пока нет. Но работа уже идет.

Магриб кивнул. Оладика так просто не взять, поэтому он просто обязан возглавить процесс. Нельзя ему сидеть дома, когда гибнут его пацаны. Он должен был воодушевить их, зацементировать боевые ряды. В конце концов, Магриб — вожак стаи. Ему положено вести ее за собой.