На мгновение перед Гэленом вспыхнул уже знакомый образ — рыжеватые волосы, нежно-кремовое платье, глаза цвета серебряной мглы, влажный изгиб рта.

— Я знаю кое-кого, кто привлекает твое внимание, — продолжал Логан, — и не подумай, что говорю это тебе в упрек. Она действительно очень хороша.

— А ты не находишь более чем странным, что она не может применять свои столь мощные магические силы?

— Хм! А скажи-ка мне, давно ли ты в последний раз позволял себе увлечься женщиной?

— А какое тебе дело до этого?

— Просто за все то время, которое я тебя знаю, мне ни разу не приходилось видеть тебя с подругой.

— Думаешь, от недостатка желания? Ошибаешься, мой друг, на то есть совсем другие причины.

— Начинаю догадываться, что эти причины связаны с твоими внутренними свойствами.

Гэлен, прекрасно знавший Логана, понимал, что тот ни за что не отстанет от него, пока не удовлетворит своего любопытства, поэтому ответил с большой неохотой:

— Я проникаю в чужие мысли одним прикосновением…

— …и поэтому не хочешь ни к кому прикасаться, — закончил за него Логан.

— Да, именно поэтому.

— Прости, Гэлен, но здесь я ничем не могу тебе помочь.

Последние слова друга Гэлен пропустил мимо ушей: меньше всего он нуждался в чьей-нибудь жалости. Кое-как он приспособился к этому, навеки определив для себя, что навсегда останется одиноким. Но постепенно жить становилось все труднее, особенно если рядом находились другие Воители, нашедшие себе любимых женщин. А ему было предначертано судьбой лишь наблюдать, как другие находят любовь и становятся счастливыми, обретают покой, и осознание этого пожирало душу Гэлена изнутри все сильнее и сильнее.

— Может быть, найдется какой-нибудь выход, — продолжил Логан.

— Я пытался, Логан. Пытался на протяжении двухсот пятидесяти лет найти любые средства, способные лишить меня этой способности! Думаешь, я смогу протянуть руку к наивной девушке или даже поцеловать ее, чтобы не проникнуть в чужой разум? Полагаешь, мне нравится видеть печаль и страдание, злобу и презрение? Или ты считаешь, что я получаю удовольствие от ощущения чужих страхов или горьких раскаяний?

— Думаю, что нет.

Гэлен отвернулся от друга, не давая своим чувствам выплеснуться наружу. В этом не было никакой вины Логана, наоборот, тот пытался хоть как-то помочь, хотя и безуспешно.

— Гэлен…

Он предостерегающе поднял руку, не давая продолжить.

— Я единственный в ответе за свою судьбу.

«Как и в ответе за то, — добавил про себя Гэлен, — что не могу прижать к себе женщину, всколыхнувшую кровь, и, целуя, ласкать ее тело, изучая каждый изгиб, гладить рыжие пряди и наматывать их на пальцы…»

Он отошел от Логана раньше, чем тот смог сказать что-то еще. Сейчас Гэлену требовалось только время — время и больше ничего — для подробного исследования поселка. И еще для того, чтобы успокоиться.

Наблюдая издали за Гэленом, Риган убедилась, что он сильно расстроен. Закаменевшие плечи и рассерженное лицо говорили сами за себя. Похоже, между ним и Логаном, взгляд которого выражал глубокое сожаление, состоялся серьезный разговор. Проницательность любопытной Риган не знала границ, и она искренне огорчалась, что не может ничем помочь сокрушенному Гэлену, казавшемуся ей таким сдержанным.