— Похоже, но я прав больше, чем вы, потому что можно было бы найти третий путь, ловкий, а он этого себе не может позволить…
Негр, который наливал кофе в картонные стаканчики, сказал Полу:
— А я видел вас сегодня, сэр.
— А я тебя нет.
— И вы меня видели, сэр. Вы выходили из квартиры, где убили Ивана.
— Кого?! — Пол изумился. — Какого Ивана?!
— Белью. Его настоящее имя Иван, он вынужден был называться Айвеном. Он же русский.
— Я тоже русский, — сказал Славин.
— О, простите, сэр, я никак не мог предположить, что вы русский, я думал, вы англичанин…
Славин достал пачку «Явы», вытащил сигарету, но прикуривать не стал — он вообще не курил, иногда только сосал сигарету, но и это бывало редко.
— Слушайте, а почему он здесь жил? Откуда русский в Луисбурге? Он ничего вам не говорил об этом?
— Нет. Он только пел, когда сильно надирался.
— Он всегда сильно надирался?
— Нет. Он стал особенно сильно напиваться, когда сюда начали заходить русские корабли. Ваши матросы часто пьют у меня пиво. Белью всегда сидел вон в том углу, где темно, и смотрел на них, а когда они уходили, начинал пить, а уж потом пел свои песни. Но его не били, нет, ему разрешали петь, его выгоняли только в том случае, если он начинал блевать…
— Ему разрешали петь, — повторил Пол Дик, — это очень гуманно, что ему разрешали петь, это вам зачтется на небесах. Дайте-ка мне виски со льдом.
— У нас испанское виски, сэр, виски «Дик», ваши люди не пьют его.
— Мои люди — кретины, зачем обращать на них внимание. Вы им не говорите, что это «Дик», лейте смело и ставьте под нос, только ударяйте донышком стакана так, чтобы немного виски выплескивалось.
— Спасибо за совет, сэр, я попробую. Не хотите ли сыграть в бильярд? У нас вполне пристойный стол и шары тяжелые.
— Слушайте, — спросил Славин, — а хоть раз этот самый Белью пел при русских моряках?
— Да, один раз пел, сэр, и очень плакал, когда пел, и они подарили ему открытки…
— Когда это было? — спросил Славин.
— По-моему, в декабре, сэр, но точно сказать я не могу. Я помню, что он потом выглядел каким-то испуганным, будто чего-то ждал все время.
Славин положил перед барменом открытки:
— Возьмите на память, только не позволяйте, чтобы вас убивали из снайперской винтовки.
— Спасибо за подарок, сэр, но я лучше откажусь от него — сейчас полиция спрашивает всех, кто знал Белью, а почтовых служащих увезли в отдел со всеми их книгами, проверяют письма и телеграммы. Всяко может быть, сэр, так что благодарю вас, но мы приучены бояться собственной тени…
«В декабре сюда пришли первые корабли. И наш Иван впервые увидел настоящих русских. И написал нам письмо. И долго не решался отправить. Все просто и точно. А потом, видимо, Глэбб его вычислил, как и я, и убрал его. И теперь только он один, Джон Глэбб, может ткнуть пальцем в фотографию того человека, которого вербовал».