— Не знаю, он был в отпуске и сказал, что хочет подышать, побродить по лесу. Я поняла так, что он поедет к Сереже в деревню…

— Простите, Сергей — это кто?

— Сергей Ожегов. Его товарищ, они вместе работали когда-то. У него ферма в Подмосковье. Олег говорил, места там красивые, речка, лес, грибы.

— А когда он вернулся?

— Я не знала, что он вернулся. Я даже не уверена в том, что он вообще уезжал. Вы совсем не пьете кофе.

Турецкий хотел сказать, что она тоже его не пьет, но вовремя сдержался и покорно отпил половину чашки.

— Я был в его квартире, она выглядит необжитой…

— Да, он большую часть времени жил со мной. Не любил и не умел готовить. У меня такое впечатление, что он и женился то только ради того, чтобы не бегать к маме на борщи…

— Он женат? — заинтересовался Турецкий.

— Был. Давно и очень недолго. Они расстались без скандалов, она снова вышла замуж, и у нее уже двое детей. Сейчас она в Америке: они выиграли в лотерею вид на жительство. Грин-карту, так, кажется…

— Вы что-нибудь знаете об организации, в которой он работал раньше?

— Организация она и есть, — вздохнула Римма Константиновна. — Закрытый режимный институт, о его работе мы никогда не говорили. Сказал мне как-то, что дал подписку о неразглашении. И все. Он часто ездил в командировки. Несколько раз за границу.

— Куда именно?

— В Австралию, в Южную Африку. Вот привез мне бумеранг, уверял, что это не сувенир, а настоящее оружие.

— А в последний раз, когда вы его видели, он не выглядел расстроенным, озабоченным?..

— Вы знаете, Александр Борисович, как раз напротив! Был чрезвычайно весел, шутил…

— Остались какие-нибудь его бумаги, записи?

— Нет и нет, это я могу сказать точно. Перед вашим приходом мне звонили с его работы и тоже интересовались бумагами, так что я посмотрела в его столе — там пусто. Видимо, перед уходом Олежка все забрал.

— А он вообще часто работал дома?

— Нет, практически никогда.

— Могу я осмотреть его комнату?

— Конечно.

Вся площадь стен в кабинете Невзорова была заполнена книжными полками, нехотя уступавшими немного места дивану и письменному столу. Книги на четырех языках самой разнообразной тематики — от классики до научно-популярных брошюрок по физике и биологии.

— Он знал английский, немецкий и испанский в совершенстве и читал на французском и португальском, — пояснила Невзорова.

На полках рядом с книгами австралийские деревянные маски и богатая коллекция пивных кружек — наверное, не меньше сотни экземпляров.

— Знатное собрание, — восхитился Турецкий, — ему, наверное, все друзья и знакомые дарили…

— Нет, у нас практически никто не бывал, он все это привез сам, в основном, из-за границы.

«Странно», — подумал Турецкий, рассматривая коллекцию. Кроме австралийских и южно-африканских здесь были кружки с баварскими, голландскими, шведскими лейблами, значит, он бывал и в Европе. Почему его мать об этом не сказала? Или она сама не знала?

— А какое последнее его приобретение?

— Вот этот безобразный кухоль. — Невзорова указала на литровую стеклянную емкость действительно несколько странной, даже уродливой формы с надписью на немецком «Бундесбир».