Но Ася в деньгах не нуждалась – мама присылала каждый месяц что-то вроде пособия на жизнь, для России по тем временам очень приличные деньги, для Америки смешные, и вещи присылала и привозила, иногда приезжала сама, полностью одевая дочь. Ася в свое материальное положение никого не посвящала, мало того, купила не самые дорогие и незамысловатые шмоточки на Черкизоне, без претензий на известные бренды, и ходила в них на работу и учебу, чтобы никого не раздражать и не нервировать своим явным достатком.

Она такая же, как все, – так ей удобней было. Уже в том возрасте Ася обстоятельства своей жизни держала в тайне, не распространяясь. Откуда в ней взялась подобного рода мудрость, этого она и сама не знала, списывая все на простую осторожность, но подозревала, что не последнюю роль в такой ее осмотрительности сыграли обстоятельства жизни и смерти отца, так повлиявшие на нее.

Но не суть.

Итак, учеба и работа. Ася была не единственной, кто совмещал два эти занятия, и бригада у них на станции «Скорой помощи» сформировалась студенческая, смены им ставили вечерние, ночные, а также в выходные и праздничные дни.

Бригада сложилась специфичная, сплошь, как говорится, «лечебники», поэтому и профиль применения соответствующий – экстренная травма.

Поначалу ей было очень тяжело – девчонка совсем, а там чего только не «прилетало» – такие травмы, просто держись! Однажды руку оторванную транспортировали вместе с пострадавшим в больницу.

Потом втянулась, привыкла, ничего.

Поступила в первый мед, разумеется, на лечебный факультет, и началась такая «чудная» жизнь – утром и днем учеба, поздно вечером до полночи работа на «Скорой», все выходные и праздники дежурства на «Скорой» – жизнь побоку, друзья, родные, иные какие-то занятия пролетают конкретно, словно Аси и нет в этой жизни. Самая большая и горячая мечта – выспаться!

Вот бы поспать, да так, чтобы лечь с вечера, часиков с девяти и до утра, часиков до десяти хотя бы. Проснуться и из кровати выбираться только для того, чтобы в туалет сходить и поесть, – и обратно под одеяло, можно телик посмотреть одним глазом в перерыве между сном.

Родители ужасно за нее волновались и откровенно недоумевали, для чего она себя так перегружает и гробит, на фига ей далась эта работа на «Скорой»? Она же не бедствует, чтобы надрывать здоровье! И все порывались приехать и прекратить это безумие чуть ли не силком. Аська отмахивалась – ерунда, мол, мне интересно, да и втянулась как-то, привыкла, а уж какая практика, так и вовсе зашибись! Где еще такой наберешься! Но она и сама не понимала, зачем на самом деле так себя загоняет и перегружает, но упорно продолжала работать и учиться.

До определенного момента.

Закончив четвертый курс института, в какой-то один день, ни с того ни с сего, без всякого предупреждения и предварительных раздумий, Ася Волховская вдруг отчетливо поняла, что медицина – это не ее призвание.

Вот так простенько и незатейливо.

Поняла со всей ясностью судьбоносного просветления, что совершенно не хочет и не желает посвятить свою жизнь спасению больных, бесконечным многочасовым операциям и последующим выхаживаниям пациентов.