Толпа шла мимо, распевала, танцевала, несла зажженные свечи и самодельные какие-то флаги с надписями «Джон», Beatles и что-то еще. Она была совершенно мирной, веселой, трезвой и безобидной, шла себе в сторону моста, чтобы там разделиться – кому на метро «Горьковская», кому – на «Василеостровскую». За толпой медленно ехала невесть откуда взявшаяся машина «Жигули» с синей полосой на кузове и белой надписью «Милиция». На крыше автомобиля торчали два динамика-колокольчика. Проехав за идущими битломанами метров пятьдесят, машина сказала строгим мужским голосом:

– Немедленно прекратите петь!

В толпе засмеялись. Улыбнулись и мы с Цоем – больно уж бредовые требования ставил этот автомобиль.

– Немедленно прекратить петь, я сказал! – сказал автомобиль, описывая дугу на правом фланге толпы, заезжая на газон. Петь, разумеется, никто не прекратил – наоборот, заорали еще громче – уж больно смешна была эта ненависть или, может быть, страх перед рок-н-роллом маленькой милицейской машины.

– Приказываю всем разойтись!!! – заорал взбешенный автомобиль.

– Twist & Shout! – заорали в толпе.

– Повторяю – всем немедленно разойтись!

Даже если бы у идущих в толпе и возникло такое желание, разойтись тут было некуда – все вроде бы и так расходились. Шли себе к метро, тут была только одна дорога в эту сторону. Но желание куда-то еще расходиться ни у кого не возникло – с какой, собственно, стати, да и куда? Мы с Цоем стояли у дверей «Юбилейного», смотрели на все это и посмеивались, но посмеивались, правда, недолго.

– Последний раз приказываю – всем разойтись!

– Пошел ты на… – Множество голосов из толпы весело назвали ряд адресов, куда рекомендовали отправиться незваному командиру.

– Выйти из автобуса и начинать работать! Приказываю работать жестко, быстро, точно, как учили!

«Что бы это значило?» – только и успели подумать мы с Цоем, как увидели, что из двух автобусов, затерявшихся на стоянке возле Дворца спорта среди экскурсионных «Икарусов», служебных машин и еще какой-то техники, быстро, как в кино, начали сыпаться на газон люди в голубых рубашках. Одеты они были как обычные милиционеры, но отличались замечательной расторопностью и умением драться, как мы увидели через несколько секунд.

Большинство идущих в толпе не обратили внимания на последний приказ и не видели этой атаки – милиция, вернее какие-то специальные бойцы – спецназ не спецназ, солдаты не солдаты, приближались к ним сзади, со спины. Паника началась, когда были вырублены первые, вернее, последние идущие в толпе битломаны. Заметь это нападение раньше, битломаны, возможно, могли бы дать отпор атакующим, что тоже спорно – на них бежали профессионалы рукопашного боя, но сейчас, когда задние ряды попадали на газон под ударами в спину – били в основном в поясницу ногами, мы это видели отчетливо, – началась паника, и, сшибая друг друга, битломаны рванули на проезжую часть улицы. Бойцы преследовали их, пиная по дороге уже лежащих, и настигали бегущих, сбивали их с ног ударами в спину, по затылку, под колени, по почкам… Из переулка вылетели навстречу обезумевшим битломанам два милицейских «газика», находившихся, наверное, до поры до времени в засаде. Хорошо хоть, никто не попал под колеса, – машины врезались прямо в толпу, расклинивая ее на три жидких потока. Кое-кого уже волокли к автобусам, видимо тех, кто пробовал все-таки защитить честь и достоинство советского гражданина, как говорили сами милиционеры при составлении протокола.