— Может быть, тогда вы скажете, что за пятьсот рублей пытались спрятать от нас, когда мы были у вас на квартире?

— Какие пятьсот рублей? — с деланным недоумением переспросил Савушкин.

— А те, что были обнаружены у вас в сапоге.

— Мои это деньги. Подумаешь, капитал! Я ведь работаю, — сказал Савушкин и низко опустил голову.

— Отправьте его обратно, — приказал майор.

Когда протокол был подписан, Савушкин тяжело поднялся со стула. Дойдя до двери кабинета, он остановился, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел.

Глубоко задумавшись, Гончаров неподвижно сидел у края стола. Если бы не быстрые взмахи пальцев, вертевших металлический портсигар, можно было бы подумать, что он дремлет. Но вот он встал, положил портсигар в карман и, подойдя ко мне, спросил:

— Вы чем-то удивлены?

— Упрямством Савушкина. Никак не могу объяснить его поведения.

— Всякое бывает, — неопределенно протянул Гончаров.

— Что же вы будете делать, если Савушкин не захочет сознаться? — спросил я.

— Работать, — лаконически отозвался Гончаров. — Товарищ капитан, дайте команду срочно вызвать директора столовой. Он очень нужен.

Дроздов нажал кнопку. Из соседней комнаты донесся слабый дребезжащий звонок, и в дверях появилась девушка в белом кителе с небольшим листком бумаги в руке.

— Товарищ Зайцева, Коваленко здесь?

— Здесь, товарищ капитан.

— Ко мне кто-нибудь есть?

— Есть. Я составила список.

Она подошла к столу, передала листок и стала ждать указаний.

— Пусть всех примет старший лейтенант Андреев. А Коваленко передайте, чтобы сейчас же вызвала директора столовой Никитина.

Зайцева вышла.

— Товарищ капитан, — спросил Гончаров, — в машине Савушкина найдено что-нибудь интересное?

— На первый взгляд ничего особенного. Что там? Несколько горелых спичек, окурок, волос какой-то — вот и все.

— Не богато. Но покажите мне все это хозяйство.

— Слушаюсь. Пройдемте в соседний кабинет. Все материалы у Коваленко.

— Идемте. — Гончаров снял со спинки стула пиджак и надел его.

Письменный стол, широкий деревянный шкаф и десяток стульев занимали почти весь узкий и длинный кабинет, в котором работал следователь Коваленко. Войдя, я с удивлением увидел, как из-за стола встала молодая женщина в синем форменном кителе, на котором поблескивал университетский значок. Она приветливо улыбнулась нам. Меня представили.

Дроздов пригласил поудобнее устроиться и сам сел рядом со мной.

— Вера Анатольевна, покажите, пожалуйста, все, что нашли в машине, — попросил Гончаров.

Коваленко усадила Гончарова на свое место за столом, а сама прошла в угол комнаты и открыла шкаф. Три крошечных конверта, извлеченные из папки, легли перед майором.

— Немного, — покачал он головой.

В одном бумажном конверте лежали три обгорелые спички, в другом — окурок папиросы. Содержание третьего, целлофанового, состояло всего-навсего из одного волоса.

— Ну что ж, — придвинул к себе конверты Гончаров, — спички отложим в сторону, возьмем папиросу.

Он осторожно вынул пинцетом окурок. Бросилась в глаза часть мундштука, окрашенная в ярко-красный цвет.

— Какая яркая помада!