– Правда?

– Кейли рулит, и Эйден крут, но особенно она любит Мела.

– Вот это мило. Мел – лучший друг главного персонажа и очень неуклюжий болван.

– Вполне логично, поскольку она сама глупа, как пробка, и поэтому всегда на стороне неудачника. Я пообещал ей, что куплю вторую книгу, а вы ее подпишете.

Она зажмурилась от удовольствия.

– Через месяц у меня будет несколько сигнальных экземпляров. Я подпишу один и пришлю вам.

– Здорово. Я тут же стану ее любимым братом.

– Держу пари, вы уже ее любимый брат. Вы ее выслушиваете, и даже когда дела плохи, дарите что-нибудь на счастье.

– Развернитесь.

– Что?

Он покрутил в воздухе пальцем.

– Нет-нет, круто развернитесь.

На этот раз палец быстро дернулся.

Она почувствовала себя глупо, но все же быстро покружилась.

– Еще раз. Руки вверх, постарайтесь увлечься тем, что делаете.

Он включил музыку, чтобы отвлечь ее, помочь стать естественной.

– Так лучше. Замрите в этой позе, рук не опускайте. Ваш отец служил за океаном?

– Раза два. В Германии. Но тогда я была совсем маленькой и ничего не помню. А в Италии было славно.

– Ирак?

– Да, а вот это уже было скверно. Он дислоцировался в Форте Ли в Виргинии. Так что мы там жили.

– Тяжко.

– Армейская жизнь не для слабаков.

– А сейчас?

– Стараюсь не быть слабачкой. Но вы спрашиваете, что он делает сейчас? Вышел в отставку, и они переехали на Аляску. Им там нравится. Купили небольшой магазин, едят бургеры с лосятиной.

– О’кей… Свободнее! Снова тряхните волосами. Вы там бывали?

– В Джуно? Пару раз. Устроилась на работу в Ванкувере, потом отправилась в Джуно. Нашла место в Миссуле, а когда работа закончилась, снова добралась до Джуно. Бывали там?

– Да, это потрясающе.

– Точно.

Она мысленно представила себе город.

– Все равно что другой мир. Новая планета. Не ледяная планета Хот, но что-то вроде.

– Что?

– Хот, ледяная планета. «Звездные войны», «Империя наносит ответный удар».

– Ах, да…

Видимо, не слишком рьяный фанат «Звездных войн», решила Лайла и вернулась к прежней теме.

– Что вы рисовали на Аляске?

– Пейзажи, ибо только безумец откажется от такого. Одну из женщин инуитов в образе Снежной королевы, возможно, правительницы ледяной планеты Хот, – добавил он, чем заработал ее сияющую улыбку.

– Почему у вас в основном женщины? Вы пишете много и разное, но почему по преимуществу женщин – и такие причудливые сюжеты? Либо добрые, вроде ведьмы, играющей на скрипке посреди луга, либо русалки, пожирательницы мужчин.

Его взгляд изменился. От пристального, видящего ее насквозь, до более спокойного, исполненного любопытства.

– Почему вы считаете, что женщина на лугу – это ведьма?

– Потому что там ощущается власть и ее наслаждение этой властью, не меньшее, чем музыкой.

– Вы правы. Она застигнута в момент слияния: ее музыка, ее волшебство. Если бы картина по-прежнему была у меня, я бы отдал ее вам, потому что вы все это поняли. Но куда бы вы ее повесили?

– Это небольшая проблема, – согласилась она. – Но еще раз, почему почти всегда женщины?

– Потому что они обладают силой. Жизнь исходит от них, и в этом их волшебство. Пока этого достаточно.