— Привет, звезда моя! — непринужденно улыбнулся Тюссан, доводя бурлящее во мне раздражение до крайности.

— Никакого углубленного расследования по инциденту со «Сталкером» не проводится! — обвиняюще выпалила я вместо приветствия. Я сидела в кресле, уставившись в стену отсека перед собой, чтобы не встречаться с ним глазами. Потому что всегда, когда это случалось, я ловила себя на том, что начинаю просто завороженно пялиться в эту золотистую глубину, теряя четкость мыслей.

— Конечно же проводится, — он медленно подошел ко мне, игнорируя мой агрессивный тон, и легко опустился на корточки, избавляя от необходимости смотреть снизу вверх, но при этом и лишая возможности избегать прямого визуального контакта.

— Не нужно лгать, Рожер! — скрипнула зубами, стараясь сохранить прежнюю концентрацию. — Мне казалось, ты понял — именно вранье я абсолютно на дух не переношу!

— Был бы признателен, если бы ты конкретнее выразила суть своей претензии, учитывая, что мне себя совершенно не в чем упрекнуть! — нахмурился он, и уголки его рта чуть опустились, демонстрируя почти не скрываемое расстройство, и внутри опять закопошилось чувство вины. — Я ни разу не солгал тебе ни в личном, ни в профессиональных вопросах.

Как же он опять был достоверен! От этой неспособности отличить в нем реальное от искусной симуляции у меня внутри все вскипело и забушевало.

— Ерунда! Ты убеждал меня, что разбирательство идет, но я говорила сегодня с Атсуши Горо, и он понятия не имеет о нем! Ты не давал никакого распоряжения начать его! — Очень-очень-очень хотелось говорить спокойно и сдержанно, как и подобает взрослым людям, но я все равно сорвалась на повышенный тон. Ну не умею я притвориться, даже когда более чем необходимо! Абсолютно жалко безнадежна в любом притворстве или хотя бы актерской игре!

— Все верно, София, — и не подумал отрицать мое обвинение Рожер, и я не смогла удержаться от возмущенного фырканья.

— То есть ты признаешь, что солгал мне? Знаешь, я все, безусловно, понимаю: твое желание замять как можно быстрее происшествие и не предавать его огласке, учитывая, что психологическое равновесие всех членов экипажа для тебя как для капитана превыше всего…

— София! — попытался прервать меня Тюссан, но я выставила руку, затыкая его жестом.

— И я, черт возьми, согласилась бы с тем, что в интересах всеобщего спокойствия мне нужно было бы просто забыть о нападении и удовольствоваться твоими заверениями, что такое не повторится, и не поднимать волну. Но в таком случае было бы порядочнее прямо поговорить со мной об этом, а не врать, делая из меня какое-то посмешище!

Рожер прикрыл глаза и чуть откинул голову, и я заметила, как дернулся его кадык, а когда он снова посмотрел на меня, в золотистых глазах было настолько через край печали, что я прикусила язык, проглатывая остальные приготовленные обвинения, одно хуже другого.

— Скажи, София, у меня, что, вообще нет шансов заполучить кредит твоего доверия, и мне всегда, в абсолютно любой ситуации придется убеждать тебя, что мои действия, связанные с тобой, не несут угрозы или лжи? — с более чем отчетливой горечью произнес он.