Аврелия вновь попыталась дотянуться до моих джинсов, но я остановил девушку, жёстко схватив за плечи и посмотрев в глаза. Не знаю, что я хотел увидеть. В красивых зелёных радужках не промелькнуло и искры раскаяния или хотя бы ума. Она действительно была убеждена, что Анестэйша такая же моя любовница, как и сама цварга, и что я воспользовался своим положением куратора и оставил человеческую девушку учиться в Академии даже после раскрытия её инкогнито потому, что захухря понравилась мне в постели. Мерзко запахло гнилью. Я сглотнул, стараясь не дышать. Кажется, это уже воняло от меня.

— Когда будешь уходить, захлопни дверь, — прохрипел не своим голосом, взял из шкафа свежую рубашку и стремительно вышел в коридор, застегиваясь уже на ходу.

Надо найти Анестэйшу и как можно скорее, пока она не напридумывала себе шварх знает что. А майор Кларк оказалась той ещё гадюкой! Специально ведь повела себя так, будто моя невеста! Почему лифты на станции такие медленные?! Вселенная, кто их конструировал? Голышом в термоядерный реактор запихнул бы!

Двери открылись на этаже, где жили старшекурсники. Три лейтенанта отдали мне честь и предусмотрительно решили в лифт не заходить. Правильно сделали, умные ребята. Когда у цварга краснеют белки от ярости, к нему лучше не подходить, это знают все, а у меня сейчас они точно багровые.

В бокс «1051» колотил с такой силой, что на двери осталась вмятина от моего кулака.

— Анестэйша, открой! — Ещё несколько мощных ударов по хлипкой двери. Может, снести её к швархам напрочь? — Открой! Нам надо поговорить!

Наконец, дверь открылась, и на пороге показалось помятое лицо Натана Танеко.

— Командор Леру, — испуганно пролепетал этот сосунок и сделал шаг внутрь бокса.

— С тобой мне тоже надо поговорить, — я шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. Не дело выяснять отношения в коридоре на глазах толпы свидетелей. — Значит так, меня не устраивает, что ты здесь живёшь.

— Простите? — таноржец соображал чересчур туго, пришлось схватить его за форму и слегка потрясти, чтобы мозги заработали быстрее.

— Кадет Танеко, я сообщил только что Вам, что меня не устраивает, что Вы здесь живёте. Конкретно в этом боксе. С девушкой. Анестэйшей Радосской. Что здесь непонятного?!

Натан вырвался из моей хватки и отступил на шаг назад. К чести мальчишки, взял он себя в руки достаточно быстро и в отличие от лейтенантов лишь слегка побледнел, но пойти на диалог с разъярённым цваргом решился.

— Не Вам решать, где мне жить на станции. Насколько мне известно, Анестэйша Радосская не выказала желания переезжать в другой бокс после того, как её личность была раскрыта. Совет старших офицеров её пожелание принял, — я скрипнул зубами, надвинувшись на юнца с атрофированным чувством самосохранения. — И кстати. Космический Флот обычно селит кадетов по двое с приоритетом по расовой принадлежности, и Вам, командор, это известно. Так как на станции нет больше девушек захухрей или таноржек, то в лучшем случае её переселят к другому таноржцу.

Мутный квазар! Я сжал челюсти ещё крепче, потому что этот сопляк прав. В боксах, где проживают пикси, всё оборудовано под шестируких гуманоидов, а у миттаров поддерживается постоянная стопроцентная влажность. Кадет Танеко прав, разумеется, прав и это вновь заставляет меня испытывать бешенство.