Поскольку весь мир двоичен, то перед лицом Неба и Земли все равно: и возвышенный пейзаж «шань шуй» («горы и воды»), и широко распространенный жанр «хуа няо», «цао чун» («цветы и птицы», «травы и насекомые»), и «чунь гун» — картинки с изображением эротических сцен. То есть можно говорить и о сексуальности китайского пейзажа, и о философских идеях в тех сценах, которые принято с негодованием называть порнографией.
Взаимоотношения. Взаимотрансформация. Соитие и распад. Перекачка, энергообмен двух сил. Своего рода качели. Эта идея, которая так прославила французского художника XX века Хуана Миро, в китайской живописи и графике известна с давних пор. Кстати, сами качели были одним из мощных эротических символов в Китае. Сцены, в которых мужчина (или мужчины) раскачивают женщин на качелях или сами женщины раскачивают друг друга в присутствии мужчины, нередко встречаются в литературе и искусстве. Согласно рассказанному в романе «Цзинь, Пин, Мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»), в результате подобных развлечений можно и невинность потерять (илл. 123).
Китайское эротическое искусство, в отличие от, например, южно-индийского или тибетского, при всей его натуралистичности лишено плотской мощи. Связано это вообще с особенностями исконно китайского отношения к человеческой плоти. В Греции преклонялись перед мышечной силой атлета, в Индии — перед женственными плодородными формами. В Китае же не было культа плоти, мякоти человеческого тела. Древние с почтением относились к скелету, связывали его с небесным началом в человеке, но в искусстве этот интерес к костному остову проявлялся преимущественно в портрете. Твердая костная ткань в человеческом теле олицетворяла силу ян, меж тем как даосизм (а эротическое искусство Китая в основном связано с ним) был ориентирован на мягкое и теневое инь. Но и инь, и ян — это лишь две стороны единого неделимого мира, универсальной первосущностью которого является не кость и не мякоть, но эфир-«ци». В человеческом организме ипостасью ци, т. е. чистым сущностным веществом, почитались сперма и менструальная кровь.
В Китае, в отличие от христианского мира, духовные и телесные сущности воспринимаются нераздельно. Эфир ци — это одновременно и перводух, и первовещество. Все тела есть сгустки ци, и вместе с тем все тела есть спрессованный и заключенный в некую форму дух. Инь и ян — два полюса, между которыми циркулирует ци (эфир) или его ипостаси-ци (воздух), шуй (вода), цзин (сперма), сюэ (кровь), а также то (слюна), которую еще называли «юй цзян» («нефритовый сироп»). Эротическое искусство Китая — это одно из идеальных и одновременно материальных выражений этой всеобщей циркуляции.
Глядя на гравюру XVIII в. «Возлюбленный брат улучает момент для тайной любви», принадлежащую большой серии иллюстраций к роману «Цзинь, Пин, Мэй», можно почти физически ощутить непрекращающееся взаимодействие двух сил, вечное движение эфира на грани двух составляющих (илл. 127).
Чтобы правильнее считывать композиционные построения китайских картин, нужно не забывать об одной особенности зрительского их восприятия китайцами. Европейцы, которые пишут и читают слева направо и сверху вниз, в том же порядке рассматривают и живописное произведение. Азбучные законы европейского искусства учитывают эту особенность. В Китае же тексты традиционно писались сверху вниз и справа налево, таким образом, начальной точкой для глаза был не левый верхний, но правый верхний угол картины.