Прижимаюсь к тёплым губам своими и мысль пролетает - пришёл мой конец. Поступок понятен, как божий день.

Но Артём меня не раскусил?

Святые бублики.

Первый раз в жизни целую парня. И ни простого же...боже. Что творю?

САМА! ПОЦЕЛОВАЛА! ДИКОГО!

И ни в щёчку, ни в щёчку.

Но…

Почему он не отталкивает меня?

Хочу сама отстраниться, смирившись с тем, что ответа не дождусь и не успеваю.

Артём не даёт впасть в истерику и до конца обдумать, что я наделала.

Нежно захватив мой подбородок, углубляет поцелуй. Крадёт удивлённый судорожный вдох.

И лёгкие без спроса заполняет гроза, которая не хочет уходить, как бы я её не прогоняла.

Остаётся для того, чтобы безжалостно выжечь в памяти имя дикого.

Не знаю сколько длилось наше безумство.

Не знаю, так как время перестало для меня существовать.

Но важно одно - я могла таки собраться и прекратить плавиться в его руках.

Сто раз повторив про себя, что он этого заслуживает, выбрасываю колено вперёд.

Прямо, как дедушка учил.

Грабли разжались сиюминутно.

Болезненно застонав, лихо, всея универа, склоняется в «коленолоктевой».

Вытерла губы тыльной стороной ладони, демонстративно проплевалась.

— Ещё раз станешь угрожать, я тебе сильнее врежу. До конца омлет сделаю. Наказывать он собрался. Себя накажи.

Артём выпрямляется, по выражению его лица, догадываюсь - то что было до -цветочки.

Ягодки пошли прямо сейчас.

Я не кричала и не звала на помощь.

Сорвалась и побежала к двери.

И толи я действительно офигенную глазунью умею делать, и Артём побоялся повторить сей опыт. Толи переоценил свои силы и не пришёл до конца в себя.

Не знаю.

Самое важное - я успешно смогла вылететь из зала.

Не нужно мне форма, не нужна еда.

Добежать бы живой до своей комнаты.

Забаррикадируюсь и буду молиться.

Авось «отче наш» спасёт от появления разозлённого демона на моём пороге.

Врезаюсь в кого-то, извинившись, пытаюсь обойти препятствие.

— Варя. Ты как? Варь. На тебе лица нет. Что с тобой? - не даёт отойти Колесникова.

— Он не отпускал к тебе, - оправдывается.

— Придурок Свиридов. Тот, что сказал, что у меня…ну, сама помнишь.

— Не извиняйся. Знаю ты бы помогла. Догадывалась, что тебе не давали. Не знала лишь кто, - замолкаю, увидев, что мы не одни.

Позади Алёны сидит на скамейке кудрявый парень. Синяя майка, чёрные шорты.

Свиридов высокий. Невольно сравниваю его с диким.

Худощавее, но жилистый.

И по наглости вижу, что Алёне, к сожалению, тоже попался тот ещё...перчик.

Отравляет Колесникову зелёными глазищами и не уходит.

Почему?

— Он тебя ждёт?

— Пусть заждётся...Дикой что-то сделал тебе? Варь, насчёт наказания.

Вздрагиваю.

— Обычно за мелкие провинности, заставляют убираться. Поняла? Если Дикой нажалуется, тебя максимум заставят подметать двор, мыть полы, стирать.

— Я примерно и знала, что здесь не отдают одного ученика на растерзание другого.

— Да! Не отдают. Он...? Обманул тебя? Заставил что-то...

— Я его поцеловала.

Алёна, как в стену врезается.

— Не слышу, - трясёт головой. — Прости. Мне показалось или ты...

— Я его поцеловала.

— Он тебя...

— Нет. Я его сама... Того-этого. Алё-на, - застонав, завизжала, запрыгала, но не помогло.