Уже собиралась возвращаться в здание, когда услышала легкое движение. Шуршание. Сначала решила, что коты, они частые завсегдатаи их дворика.

И едва не вскрикнула, когда увидела темную мужскую фигуру рядом.

Мужчина сидел на корточках в паре метров от двери. Одет в плотную флисовую кофту, на голове натянут капюшон, полностью скрывающий лицо.

Сердце Ирины сделало кульбит, она даже схватилась за горло, чтобы совладеть с паникой. Сразу с десяток вопросов возникли в голове и первый: как он сюда попал?

Теоретически попасть на задний двор их кафешки возможно. Перелезть через заборы — не составит большого труда, даже для не тренированного мужчины. При желании — сделается. Загвоздка в том, что ни разу за время работы Ирина не видела тут никого постороннего.

Естественно, она испугалась.

Парень — а ей почему-то думалось, что мужчина молод — сидел, зажав голову руками. И не шевелился. Сердцебиение Ирины участилось, по коже побежали мурашки.

Господи… Что она стоит, как дурочка? Понятное дело, что с мужчиной что-то не то. Наркоман, которого ломает от отсутствия дозы? Пьяный? Просто обкуренный?

Инстинкт самосохранения, обострившийся в эти бесконечно долгие минуты, кричал, чтобы она немедленно возвращалась в кафе. Даже ноги развернулись. Но… На этом всё. Ирина смотрела на слегка сгорбившуюся спину, на широкие плечи, на руки, которые рассеивающийся свет от фонарей не давал возможности рассмотреть.

А хотелось.

Сегодня желания поражали Ирину.

Что с ней не так?

Уходи.

Немедленно.

И не смей с ним разговаривать!

Уходи…

— Вам… плохо?

Слова сорвались с губ самопроизвольно.

Ирина спросила и сразу же прикусила нижнюю губу. Сильно. Едва ли не до крови. Она часто так делала, когда волновалась, из-за чего её губы очень часто выглядели неряшливо. Она боролась с пагубной привычкой, начала пользоваться гигиенической помадой и блеском.

— Есть хочу.

Его голос, вернее интонацию, она запомнит на всю жизнь.

С Ирой разговаривали по-разному. Как, наверное, и с большинством людей. Кто-то ласково, кто-то жестко. Бывало и властно. На той же работе администратор и владелец порой перегибали палку. Ирина мягко их ставила на место. Научилась. Она никогда не грубила, не повышала голоса, просто объясняла, разъясняла.

Были в её жизни люди, которые разговаривали с ней покровительственно, словно с маленькой, нерадивой девочкой.

Ирина не считала себя взрослой и самостоятельной. Ей всего двадцать. Она мало что умела, на многое не отваживалась. Но она училась. Каждый день.

Это же голос…

Она даже не могла понять, что с ним не так. Жесткий, словно железо. Острый, как лезвие.

Всего два слова, а у Ирины подкосились ноги. Чем обуславливалась подобная реакция, сложно объяснить. Мужчина говорил так, словно привык, что его слова — бескомпромиссная истина, которую никто не смел оспаривать.

За ними скрывалась сила.

Ирина повела головой и сильнее сжала руку на горле. Она переработала, иначе не скажешь. Или, возможно, ночь так влияет на её восприятие. Искажая реальность.

Голос, как голос. Да, хрипловатый. Надсадный. С отголосками боли, которая, видимо, мучила молодого человека, подтверждая её первую мысль, что он не в себе, и что от него следует держаться подальше.